Россию взбудоражила смерть юной чемпионки Ростовской области по легкой атлетике Алины Мулик. Она была воспитанницей училища олимпийского резерва. По стране понеслись слухи о кормлении учащихся этого заведения отвратительной пищей вплоть до мяса падших животных и, как следствие, массовом отравлении детей с одним летальным исходом. Родители Алины без сомнений опровергают такую версию.
Девочка-индикатор
В дружной семье Алины царила атмосфера любви. С некоторых пор девочка жила с мамой и отчимом. Так принято называть неродного отца, но Роман Анашкин стал Алине близким человеком. Он даже был в курсе ее некоторых девчоночьих секретов, в свободные часы навещал девочку в училище, бывая в том районе по служебным делам. Родной папа Радислав Мулик тоже общался с дочерью, проводил с ней свободные вечера. Бабушка Валентина Алексеевна любит внучек (у Алины осталась младшая сестренка Ангелина) беззаветно, а мама – Татьяна Белоглазова – с особой ответственностью. Интеллектуалке Ангелине она не мешает постоянно сидеть за книгами, а старшую Алину поддерживала в стремлении стать великой спортсменкой. К тому и шло: у пятнадцатилетней прыгуньи в длину кипа грамот и десятки медалей. Награды развешаны на стенах ее комнаты дома, там же – детские фотографии. В другой комнате родители устроили любовно оформленный семейный фотоуголок; там они еще все вместе…
Татьяне было двадцать с небольшим лет, когда с Алиной едва не случилась беда, но мать ее предотвратила, будучи педантом и борцом по натуре. Пятилетней Алине невропатолог детской поликлиники без проведения обследования поставила жуткий диагноз и выписала множество медикаментов, могущих сделать ребенка инвалидом. О таких возможных последствиях Таня узнала, изучив нужные страницы медицинской энциклопедии, прежде чем поить ребенка таблетками. Она повела дочь к другому врачу, который назначил обследование – диагноз, поставленный на глазок, не подтвердился.
Мы не зря сделали это отступление. Теперь читатели знают характер мамы, которая позволила дочери поступить в училище. Алина закончила восьмой класс школы № 107 и по совету тренера Нины Васильевны перешла к ней в Ростовское областное училище олимпийского резерва (РОУОР). Татьяна рассказывает: «Я противно дотошная, прежде чем отдать туда ребенка, я проверила все: встретилась с воспитателями, руководством, расспрашивала родителей учащихся… Начался учебный год – и столовую посмотрела, и с медперсоналом познакомилась. Меня все устраивало, и моего ребенка тоже. Алинка любила поесть, причем предпочитала еду ресторанного типа, так она привыкла дома. Поэтому я переживала, будет ли дочь есть столовскую пищу, и тщательно интересовалась этим вопросом. Первую неделю передавала ей кое-что из домашнего, а она говорила, что вкусно и сытно наедается в училище. Как-то пришла домой на выходные, открывает холодильник, видит там красную икру – ой, говорит, уже надоела она. Как рассказывала дочь, их кормили и красной икрой, и красной рыбой, курицей, говядиной, йогуртами, фруктами, в общем, меню было разнообразное. Наша Алинка в питании как лакмусовая бумажка: если дочь могла есть эту еду, значит, пища действительно хорошая! Если что там по нормам или ассортименту вдруг и выявится… не знаю… но чтобы тухлым мясом кормили или еще что-то серьезное – не может быть!».
Бывали в училище и папа Рома, и бабушка, они подтверждают: из столовой доносились аппетитные запахи. Родители вспоминают, что на собрании перед началом учебного года их предупредили: из-за кризиса не все ясно с финансированием, может так получиться, что временно будете сами платить либо за питание, либо за поездки на соревнования. Но опасения не сбылись, удалось обеспечить воспитанников всем, чем положено, вплоть до костюмов, а вот обувь, майки учащиеся купили за свои деньги. За питание, спортивные сборы и соревнования не пришлось платить ни копейки. Родители по своей инициативе скинулись в общий котел по полторы или две тысячи рублей (Татьяна точно не помнит) на общие нужды в течение учебного года: отмечать праздники и прочее. Больше никаких денежных сборов от родителей в училище не было.
Накануне трагедии
Со среды на четверг, 18 марта, Алина ночевала дома. Ужинала вся семья вместе, ели свежеприготовленные блюда. Утром дочь с мамой вышли из дома, сходили по семейным делам и должны были разъехаться в разные стороны. Татьяна довела девочку до автобусной остановки, пошла дальше. Ее потянуло обернуться: точно, дочка пристально смотрит ей вслед, как-то особенно. «Алинка, ну что ты будто прощаешься!» – насторожилась мама. Та отделалась незначащей фразой.
После занятий девочку забрал из училища папа Радислав. Они покатались на машине по городу, ужинать Алина не захотела, из купленных папой продуктов съела только мандарин и шоколадку. К десяти часам вечера Радислав привез ее в училище, девочка пошла спать. Она пожаловалась подругам, что у нее болит голова. К полуночи резко подскочила температура до 40 градусов. Алинины подруги скрыли от медсестры высокую цифру, лишь сказали, что у Мулик немного повысилась температура. Так захотела сама Алина, чтобы не поднимать переполох.
Медсестра выдала парацетамол и цитрамон. Температура спустя время снизилась до 37,8, но самочувствие девочки было отвратительным; ближе к трем ночи вызвали «скорую помощь». Врач неотложки не опознала опасных симптомов, сделала укол и уехала. Через полтора часа неотложка приехала без вызова – проверить пациентку. Они застали девочку в ужасном состоянии: та не смогла самостоятельно одеться, а к машине ее несли на руках мальчики. Почему-то медики при этом заподозрили ангину. Пациентку поместили в палату № 3 инфекционного отделения № 5 БСМП-1 имени Семашко (известную как ЦГБ). Там предположили гастроэнтероколит.
Возможно, дежурный врач сделал такой вывод, потому что за пару дней до этого, во вторник, в их больницу поступили два мальчика из РОУОР с легким кишечным расстройством. Но разве от него отнимаются ноги и не поднимаются руки?! Остальная симптоматика примерно подходит под острый гастрит, но сочетание с дополнительными симптомами обязаны насторожить медиков: сопровождающие мышечные боли – спутник инфекций, требующих незамедлительного целенаправленного лечения. Например, менингококковая инфекция – острое инфекционное заболевание, тяжесть которой колеблется от назофарингита до молниеносного сепсиса, который возникает в результате неправильно поставленного диагноза, приводящего к смерти за несколько часов.
Именно это заболевание, со слов Романа Анашкина, и предположил заведующий отделением, но слишком поздно – через шесть часов после поступления Алины в стационар, когда ее почти безжизненную везли в реанимацию.
Лучше перестраховаться
Рано утром воспитатель Анна Степановна позвонила Татьяне и сообщила, что Алина в больнице с высокой температурой и ангиной. Маме ошибочно назвали не ту больницу – БСМП-2, поэтому в ЦГБ Татьяна попала не сразу. Она просила пустить ее к дочери или врачу. Через динамик в двери ей ответили: приходите в назначенные часы, с ребенком все нормально. Доводы, что ребенка госпитализировали не из дома, и родители сходят с ума, никого не проняли. Татьяна побродила под окнами, где лежала ее беспомощная дочь и уехала дожидаться означенных в графике 12 часов.
У бабушки в тот день была договоренность встретиться с внучкой в училище в 10 утра. Но почему-то телефон Алины был отключен. Валентина Алексеевна все же поехала на встречу. Внучку она не нашла, а вскоре позвонила дочь и ошарашила тревожной новостью, назвала приемные часы. Бабушка не удержалась, пошла раньше. А вскоре в больницу приехал и зять Роман. В больничном окне показалась женщина, она звала их войти, сказала, что некогда ждать маму.
Татьяне из ЦГБ позвонили в 11.45 и пригласили срочно явиться. Она мчалась на такси, посреди дорожной пробки выскочила из машины и кинулась бегом…
Бабушка и папа Рома в это время уже шли вслед за врачом по больничной лестнице и слушали малопонятные медицинские термины. Из сказанного они усвоили одно: реанимация. И увидели свою девочку – мужчины в спецодежде бежали с носилками мимо них. Валентина Алексеевна кинулась к внучке: «Что с тобой?». Та ответила: «Ба, отстань…» не потому, что была невоспитанной девочкой, а потому что апатия – тоже симптом менингококковой инфекции.
Роман хорошо рассмотрел на дочери пятна: на губе, под глазами; капилляры на лице полопались. Она выглядела так, что им завладело противное предчувствие. Возможно, он наблюдал неоспоримые признаки все той же менингококковой инфекции. Медицинская литература дает описание сыпи: начинается с розовых пятен размером 2–10 миллиметров, затем превращается в багровые пятна неправильной (звездчатой) формы, не выступающие над поверхностью кожи, не исчезающие при надавливании. Начинаются чаще всего с ягодиц, туловища, ног.
Так как это непременные признаки, отличающие менингококковую инфекцию от заболеваний со схожими симптомами, врачам рекомендуют тщательно следить именно за появлением сыпи у всех пациентов с высокой температурой. У меня лишь начальное медицинское образование, не в моей компетенции определять диагноз, и я не стану этого делать. Очевидно одно: опасность можно было заметить раньше, ведь не сиюминутно выступили эти характерные пятна. Алина попала в реанимацию через шесть часов после поступления в стационар (!). А при болезненной скованности мышц вкупе с апатией нужно бить тревогу сразу. Диагностика инфекций с возможным летальным исходом должна проводиться максимально быстро, причем одновременно с началом терапии (!). Делали ли это Алине Мулик?
Диагнозы: устный и письменный
Подоспевшая Татьяна кинулась к врачу: «Что надо, чем можем помочь? Может, нужно оплатить лекарства или достать медикаменты…» Он ответил, что делается все возможное, но при таких состояниях выживают немногие, остается надеяться на крепость молодого организма. Теперь врачи сказали, что инфекция осложнилась молниеносным сепсисом. Потом реаниматолог все же назвал два препарата, которые необходимо купить. Родители кинулись в аптеку, но в пути их застало известие из больницы: извините, к сожалению, Алине больше никакие медикаменты не понадобятся…
В реанимации девочка пробыла два с половиной часа. На следующий день, в субботу, проводили вскрытие. Родители приехали в морг, где патологоанатом сказал, что повреждены надпочечники и что взяты все анализы и пункция, результаты которых будут готовы во вторник. Наконец-то пришли результаты анализов. Родители утверждают, что на словах им расшифровали: менингококковая инфекция с молниеносным сепсисом. А в справке написали: септицимия неуточненная. Термин обозначает негнойный сепсис, а почему он развился – якобы неизвестно. Но ведь это не заболевание, а способ протекания болезни. Обратимся к спецлитературе: сепсис (септицимия) – форма инфекционного процесса, при которой возбудитель инфекции после преодоления защитных барьеров и проникновения в организм размножается в крови и распространяется во все органы и ткани.
Смерть Алины встревожила специалистов донского минздрава и Роспотребнадзора по Ростовской области, через час после несчастья медицинская бригада выехала в училище и осмотрела всех воспитанников и персонал. Им не сообщили о подозрениях, но госпитализировали тех, у кого температура превышала 36,9. Таких набралось шесть человек – мальчиков в возрасте от двенадцати до пятнадцати лет.
Вот тогда интернет-пространство и взорвалось домыслами о массовом отравлении в РОУОР. Мы навестили спортсменов в стационаре. Иван Молоканов подтвердил, что у него было небольшое расстройство здоровья, они с приятелем поступили в больницу за два дня до Алины, во вторник, с одинаковыми симптомами. Что особенного съели, не помнят. А может, просто попили сырой воды после кипяченого напитка? Павел Артемов из пятничной партии поступивших. У них нет признаков отравления или расстройства пищеварительного тракта. Их родителям разрешают передавать ребятам какую угодно пищу – лишь бы свежую и хорошую. Спрашиваю: «Могли быть подозрения на отравление вашим обедом в тот день?». Парень отвечает: ели суп с клецками, пюре с тушеной говядиной и морковный салат. На вкус все было хорошее, как обычно. Но в 16 часов нас осмотрели в медпункте, шестерым мальчикам в течение часа измеряли температуру не меньше пяти раз. А потом увезли в больницу, хотя мы чувствовали и чувствуем себя нормально. Обнаружили только простуду, уже готовят к выписке. Зря на сборы не попали – все уехали по плану в субботу.
Бьем тревогу
Опустение училища породило новые слухи: закрыли на карантин, а в изоляторе еще тридцать человек отравленных заперто. Родители учеников объясняют: в изоляторе всего несколько коек, но сейчас они пустуют. А вот дезинфекцию там все же провели, так положено после пребывания в помещении инфицированного. Но дальше этого не пошли. А ведь рекомендации таковы: у всех детей и взрослых, бывших в контакте с больными, в течение 10 дней ежедневно измеряют температуру, осматривают носоглотку и делают двукратное исследование слизи на наличие менингококка. До получения отрицательного результата они не допускаются в детские учреждения. В закрытых коллективах детям вводят специфический (а при его отсутствии – противокоревой) иммуноглобулин.
Ситуация видится крайне опасной. Чиновники от спорта и медицины называют в СМИ диагноз Алины Мулик: гастроэнтероколит, осложненный сепсисом. Почему этого не сказано в справке о ее смерти № 636 от 20 марта 2010 года? Мы видели эту справку и запаслись ее копией. Никакого гастроэнтероколита там не записано. Причина смерти вообще не названа, что может предполагать в том числе менингококковую инфекцию, о которой как о предположении родители Алины неоднократно слышали от сотрудников ЦГБ. Тем не менее детей, бывших в контакте с Алиной Мулик, увезли в Адлер. И это не тот случай, чтобы пресса не «поднимала панику», – заражение происходит очень легко, воздушно-капельным путем. Мы призываем родителей временно не думать о спортивных достижениях своих чад и потребовать их настоящего обследования, речь о жизни детей, счет может идти на дни. Либо пусть завотделением инфекционного отделения № 5 БСМП-1 имени Семашко и главы соответствующих структур срочно документально заверят людей в ином диагнозе пациентки Мулик и поручатся, что контактировавшие с ней дети в безопасности.
Фото автора и из архива семьи Алины Мулик