Аварийное равнодушие

Протекающие потолки, плесень на стенах, сырые помещения – «марафетные» отделочные работы, сделанные вместо капитального ремонта, едва ли существенно улучшают плачевное состояние здания радиологического отделения таганрогского онкологического диспансера. Морально устаревшие аппараты, разумеется, не способствуют повышению качества лечения больных. В настоящее время в медицинском учреждении еще и нарушаются права сотрудников.

Убивающий ремонт

Что такое таганрогский онкодиспансер, Виктор Петрович Буланов узнал примерно два года назад. Тяжело болела его жена, ей в 2004 году сделали операцию, дальнейшее лечение заключалось в прохождении курсов химической и лучевой терапии. Женщина, конечно, обратилась в диспансер. Он напоминал тогда ветхое жилище аварийного фонда. Онкологические больные обитали в сырых, холодных помещениях, стены которых были пестро изукрашены плесневым грибком. Влага попадала в здание благодаря и протекающей крыше, и щелям в окнах, и износившимся полам. Больные уходили домой от сырости, холода и грибка, который снижает иммунитет, поражает легкие, кровь и медленно убивает человека. Не было даже горячей воды. Людям, приехавшим издалека (ведь за онкодиспансером закреплен не только Таганрог, но и 13 рай-
онов Ростовской области), приходилось мириться с такими условиями.
Два года назад в здании затеяли ремонт. По-хорошему, нужно было бы не ремонтировать старое здание, а построить новое радиологическое отделение, причем согласно САНПИНам, где-нибудь за городом, в зеленом массиве.
«Мне пришлось наблюдать, – рассказывает Виктор Петрович, – как ООО «Сармат» делало этот ремонт. Кое-что из мелких работ по просьбе персонала я выполнял сам, понимая, что и сотрудникам приходится несладко в подобных условиях. За это время я прекрасно узнал, в каком состоянии находится отделение: ветхая крыша, плесень повсюду, щели, трещины, тонкие стены… Ремонт же мало помог, поскольку нарушения в ходе работ были вопиющими. Цементирование производилось при низких температурах, на стены лепились обои, что в медицинских учреждениях недопустимо». Ремонт то прекращался, то возобновлялся, а больные не могли в это время получать полноценную медицинскую помощь. Хотя и до ремонтных работ аппарат лучевой терапии «АГАТ-Р1», уже отслуживший свой срок, постоянно ломался, а радиологический аппарат в корпусе для лечения гинекологических заболеваний вообще не использовался 15 лет. Тогда Буланов, чтобы как-то изменить ситуацию, жаловался в Министерство здравоохранения Ростовской области, прокуратуру, привлекал общественность. В итоге ремонт, хоть и не вовремя, но все же закончился, позже починили и аппарат. «Но вот сроки уже были упущены, – с горечью вспоминает Виктор Петрович, – химической терапии моей жене для лечения было недостаточно. Ездить в Ростов, как нам предлагало руководство онкодиспансера, было невозможно. Представьте сами: дорога, бесконечные очереди в ростовском отделении, опять дорога. Для моей супруги, да и для многих других пациентов, все это было мучительно чисто физически. Из-за прерванного курса радиологического лечения ее состояние стало резко ухудшаться. Вскоре она умерла».
После ремонта продолжала протекать крыша, вода струилась прямо по стенам из-за неправильно сделанного водостока, они почернели от влаги, а по помещениям все так же расползался грибок… «Попытки дозвониться до главного врача Натальи Борисовны Гнездиловой, – рассказывает Буланов, – оказались бессмысленны, назначенные встречи срывались или не давали результатов. Общественность города не добилась от нее объяснений причин нарушения санитарно-гигиенического режима, плохой организации лечебного процесса и нарушения ремонтно-строительных работ».

«Безопасная» работа в опасном отделении

Тем не менее онкодиспансер внешне стал похож на медицинское учреждение. Однако оборудование осталось прежним, аппараты отмечают двадцатилетний юбилей. Отделочные работы, подменившие капитальный ремонт, сейчас едва скрывают плачевное состояние здания. Чтобы убедиться в этом, достаточно бегло просмотреть журналы заявок на ремонт – кстати, исправно заполняемые сотрудниками учреждения. «Трещины на стенах», «частые прорывы водопровода», «на потолке расходятся плиты», «протекание кровли» – типичные заметки, которыми пестрят эти журналы. Но это не самое страшное. «Запах плесени», «черная плесень», наверное, намного страшнее, чем, например, неисправные коммуникации. Известно, что споры плесени своими токсинами подавляюще действуют на другие живые организмы. У человека они вызывают аллергию, отит, бронхиальную астму, снижение иммунитета. Об этом руководство диспансера предупреждали сотрудники. Предупреждения не всегда находили отклик. Поэтому в журнале заявок появляются все новые записи, а в здании – свежие плесневые узоры. Получается, бездействует руководство учреждения? Опасения персонала понятны и вполне обоснованны: ведь речь идет не только о комфорте больных, но и о безопасности пребывания в этих помещениях людей вообще. «Наше учреждение, – говорит заведующая радиологическим отделением онкодиспансера Любовь Викторовна Бычкова, – и без того относится к третьей категории радиационной опасности. Слова «опасно для человека» следует понимать буквально. Наши сотрудники работают либо с аппаратом «АГАТ-Р1», либо в смежных с ним помещениях, что также вредно – ведь это рассеивающий источник излучения. Медики учреждения находятся в контакте с больными, проходящими лучевую терапию и являющимися источником излучения – меньшим, разумеется. Он действует 24 часа в сутки. Работники же все находятся в сфере воздействия техногенных источников. Не зря же носят дозиметры абсолютно все сотрудники». За ионизирующее воздействие они могут получать социально-экономические компенсации (закон «Об использовании атомной энергии») в виде сокращенного рабочего дня, бесплатной выдачи молока, более продолжительного отпуска… «Но кто учтет, – задают сотрудники учреждения риторический вопрос, – те заболевания, которые мы можем получить от вдыхания грибка?» Ответа на такой вопрос, как известно, не требуется. А вот почему всех сотрудников лишили законных льгот внутренним приказом учреждения, еще предстоит выяснить. Персонал радиологического отделения объясняет такой шаг администрации диспансера ее равнодушием к своим работникам. «Недавно, – рассказывает Любовь Викторовна, – у нас провели аттестацию рабочих мест, и на основании результатов аттестации одних сотрудников нашего отделения лишили выдачи молока, других – вообще всех льгот». «Странная же это была аттестация, – добавляют ее коллеги. – Не производилось никаких замеров излучения, наши рабочие места обследовались чисто визуально, некоторых членов комиссии вообще не было (это вы можете увидеть из карты аттестации: там отсутствуют росписи против их фамилий). Кроме того, у каждого сотрудника ведется учет доз излучений, которые он получает. Видимо, эти данные члены комиссии не посмотрели и не учли».
А что изменилось? Учреждение также относят к третьей категории опасности – статус не снят. Специалисты трудовой инспекции считают, что, проводя аттестацию, ОАО «Ростовский научно-исследовательский институт гигиены, экологии и сертификации» учло те факторы, контроль за которыми находится в его компетенции. Сотрудники института это подтверждают: они проверяют работу с химическими веществами, замеряют шум и вибрацию… «Мы не работаем с законом «Об использовании атомной энергии», – говорит Игорь Боковой, – замеры излучений не делаем, а льготы назначаем по приказу 45-н». Но указанный приказ касается лишь тех, кто работает с вредными химикатами.
«Мы не понимаем, – недоумевают сотрудники онкодиспансера, – почему нельзя эту аттестацию дополнить нужными исследованиями. Равнодушие, невнимательность? Но обстановка в нашем учреждении влияет и на пациентов. Сейчас мы занимаемся выяснением юридических нюансов, заявлениями в прокуратуру, а нам нужно заниматься больными».

Фото автора

Оставьте комментарий