Мастер Олег Захаров делал с учениками свистульки, да и решил однажды вылепить окарину – округлую флейту. Позднее он додумался соединить две окарины в один сосуд. Так родились его авторские музыкальные инструменты. Теперь их сотни – от маленьких до гигантских. Гончар прославился также как композитор и исполнитель музыки на уникальных инструментах. Но возможностей для поездок на фестивали, увы, мало: ведь он по-прежнему преподает в центре внешкольного воспитания, а какие зарплаты у педагогов, всем известно.
Глиняно-музыкальный автопортрет
Олег Захаров окончил Ростовское художественное училище имени Гре-кова по специальности «художник-сценограф». После работал в местном драматическом театре машинистом сцены, но вдруг увлекся гончарным делом. Именно вдруг, потому что особого повода не было – так, попалась книга… Стал изготавливать горшки, вазы, дальше – больше. И влюбился в это занятие. Он ушел из театра и стал руководителем мастерской керамики в центре внешкольной работы «Досуг». Олег полагает, что ребенок, не обремененный знаниями окружающего мира, навязанным видением жизни и ее условностей, формирует неумелыми руками, но чистым сознанием истинные вещи. Взрослый человек теряет эту способность. Чтобы стать мастером, нужно снова как бы впасть в детство – отсеять шелуху, отделить зерна от плевел в самом восприятии данного тебе мира. Поэтому несовершенные в музыкальном плане свистульки, выполненные младшими ребятами, так схожи с высококлассными инструментами настоящих керамистов.
А в квартире Захарова поселились терские и донские казаки, ацтекские маски. Позднее появились музыкальные инструменты. Впервые он увидел изображение полифонической флейты в книге. На рисунке древнегреческий музыкант использовал сразу две тростниковые флейты одновременно. Не применение, а сама идея стала отправной точкой для собственного изобретения. Олег упростил использование инструмента для исполнителя – сочетал две полости в одной фигуре. Получилось подобие итальянской окарины, названной так из-за схожести формы с телом гусенка (слово «окарина» переводится как «гусенок»). Но его окарины, в отличие от традиционных итальянских, полифонические.
Душа художника не позволила стилизованному «гусенку» оставаться настолько схематичным. Захаров стал прикреплять к своим флейтам крылышки, клювы, хвосты, гребешки, плавники, лапки. Так родились его петухи, зимородки, рыбки, моллюски, черепахи. Одна из маленьких окарин изображает попугайчиков-неразлучников – эти птички всегда живут по парам и все время прижимаются друг к другу. Серия петухов ярко раскрашена и характерна – задиристые, сытые, голосящие командиры курятников. Для покрытия цветных деталей в ход идут акриловые краски, дорогой лак для ногтей. Вместе они создают окрас, похожий на эмаль.
Много в коллекции За-харова музыкальных черепах. Они разнятся по размеру и нраву. Круглые захаровские окарины достигают размеров почти в обхват рук. Некоторые из гигантских черепах устрашающе скалятся. Это изображения в ацтекском стиле. Та культура была достаточно кровожадна, с человеческими жертво-приношениями. Это отразилось в художественном направлении. Ацтек-скую черепаху Олег реконструировал по фото в альбоме по археологии. Но не скопировал инструмент, а сделал авторский вариант. Потом – другой. Каждая черепаха, даже сходная по размерам, звучит по-своему. А одна из них и вовсе похожа на летающую тарелку. По крайней мере, так мне показалось.
Мастер рассказал, что он вроде джазмена: пропускает через себя форму и дает ее трактовку. Для получения нужного тембра он применяет всевозможные схемы расположения разнокалиберных полостей. Иначе лепка инструментов была бы ремеслом. Отсюда и невероятное разнообразие его флейт: множество зверушек всех размеров, керамические портреты. Есть даже автопортрет-окарина. Мне довелось послушать эту поющую маску. Звук у глиняной копии Захарова напевный, но сильный, под стать характеру автора. У него готова целая серия звучащих масок.
Из чего же, из чего же, из чего же…
Олег Захаров пишет музыку и под каждое произведение может сам изготовить флейту. У него есть окарины для исполнения тягучих армянских мелодий, задорных северо-кавказских, насыщенных эмоциями славянских песен. Он извлекает джазовые интонации из печальных масок и выпускает на волю казачье многоголосие из раздвоенного небольшого сосуда. Захаров играет на своих флейтах соло или дуэтом со скрипачом. В оценках его выступлений непременно присутствует слово «завораживающе». И это лишь то, что можно сказать о музыке словами.
Как мастер достигает столь непохожих интонационных ладов, тембров? Экспериментирует. Он изменяет расположение и количество отверстий на инструменте. Диапазон получается до полутора октав. Одна полость окарины – солирующая часть, вторая – аккомпанемент. В основе – принцип сдвоенной свирели, но по звучанию это несколько схоже с волынкой, в которой есть регистры органа. При всем этом инструмент может умещаться в руках музыканта.
А еще автор находит новые виды глины. По его словам, глина не только податлива и послушна, но и сама еще что-то диктует. Например, после обжига она непредсказуема. Плюс вмешательство случая. Когда-то Олег нечаянно разбил окарину, которую создавал несколько месяцев. Было так жаль ее утратить, что мастер склеил инструмент. Эффект поразил: звук стал несравнимо нежнее. Тогда Олег стал умышленно вставлять в инструменты крохотные детальки-помехи, результат радует.
Несколько инструментов мастер изготовил в Красной Поляне из черной глины. Там же он и другие исполнители иногда играли для туристов. Обитатель принимавшей гостей базы под ником ДарГор написал отзыв: «Что это? Ветер гудит по ущелью или дух гор что-то хочет поведать вам, а может, это пастушья свирель созывает сонное стадо на тучные луга, а может, это голос вечности слышен в перекатах бурного потока. Человек цепенеет. Всему должно быть объяснение. А с этим «голосом» полное непонимание. Вопрос переходит в загадку, загадка очаровывает, и только когда путник видит источник звука, полная улыбка охватывает его, и человек тянется вслед за мелодией, как река, несущая дань морю. Голос окарины скромен, в нем нет напыщенности и фарса, так жаворонок своей трелью наполняет пространство гармонией, вызывая в вашей душе мир и покой. Если спросят: «Так чем же притягивает окарина?», ответ будет у каждого свой, и в каждом будет истина. Песня окарины захватывает ваше сердце и сливается с ним в единую мелодию, поток вибраций нарастает и неизбежно плавит ледовые торосы ума, распахивая ваше сердце навстречу красоте вечности».
Ни в чем не фальшивит
Корреспонденту довелось застать бас-черепаху в стадии «куска глины, обретшего форму», – так оценил изделие сам автор. Керамическое животное в натуральную величину выполнено реалистично, но со стилизованными деталями. Из него можно было извлечь низкие звуки, быстро растекающиеся и гаснущие в пространстве, чем я не преминула воспользоваться. А позднее Захаров довел бас-окарину до удовлетворяющего его звучания.
О настойчивости и профессионализме донского керамиста можно было бы рассказать при помощи солидного списка его лауреатских званий и перечисления персональных и других престижных выставок и фестивалей. О ростовском умельце рассказывали местные и центральные телеканалы. Этот мастер снискал признание коллег и друзей-музыкантов. С экзотикой, исполненной на захаровских инструментах, знакомы не только почитатели стиля этнос, но и миллионы донских телезрителей, ростовские театралы. Чарующие трели и медитативные напевы за кадрами фильмов Ростовской студии кинохроники – не что иное, как звуки фантастических парных флейт. Эта глубоко философская музыка стала частью спектаклей, которые поставили в Ростовском драматическом театре столичные и питерские режиссеры.
Так уж повелось, что истинный художник почти никогда не получает официального признания. Поэтому даже самые уникальные и сногсшибательные изобретения не способны прокормить своего автора. Зачастую талантливые мастера прибегают к необходимой уловке – создают не только искусство ради искусства, но и ширпотреб ради куска хлеба. Захаров отыскал нефальшивый способ добычи денег, обучая гончарному делу детей.
Фото автора