Бомжи в России как массовое явление – порождение криминальных 90-х прошлого столетия, когда жилищное мошенничество мощной волной выбросило на улицы несчетное количество граждан. Однако отдельные случаи этого явления встречались и раньше. Мы расскажем о советском бомже, до сих пор не нашедшем справедливости в судах, а также о прохиндейке, недавно решившей свой жилищный вопрос за чужой счет. В обеих историях негативную роль сыграли домочадцы.
Золушка и пасынок не нужны
Семейные ценности для кого-то означают не духовную близость, а накопленное имущество. И тогда драмы разыгрываются при его дележе. Ростовчанину Борису Федоровичу Дуленко и делить ничего не пришлось с другими наследниками – его родители предусмотрительно побеспокоились о его юридической непричастности к дому, в котором он вырос, а заодно строению, которое тот сам возвел по соседству. Цинизм такого обхождения с ним родной матери и отчима в том, что для Бориса Федоровича то жилье было не просто имуществом, а именно домом и (в правовом аспекте) местом регистрации. После проворачивания семейной аферы мужчина лишился и крыши над головой, и прописки.
История началась в прежнем государстве, Советском Союзе. Родители Бориса Федоровича зарегистрировали брак в 50-х годах прошедшего века, уже имея по одному ребенку. У Федора Даниловича была дочь Алла, у Надежды Деомидовны – сын Борис, помладше. Затем у четы родился общий сын Юрий. Отдав ему родительскую любовь, супруги попросту избавились от старших детей, как от балласта. Алла Федоровна, по мужу Лебединская, написала, что мачеха попрекала ее куском хлеба, унижала, приходилось падчерице получать и тумаки. Бабушка и дедушка со стороны отца забрали семнадцатилетнюю Аллу жить к себе. Борис так просто не сдался, да и некуда было идти.
Как написала его тетя Любовь Деомидовна Радченко, Борис после окончания летного училища вернулся в родительский дом, устроился на службу в Ростовский авиаотряд. Ее сестру Надежду, бухгалтера предприятия, тогда лишили свободы на один год за групповое хищение. В это время финансовое обеспечение семьи взял на себя Борис. Вскоре он перешел на другую службу, его довольствие стало изрядным – около четырех стандартных советских зарплат. Мать попросила сына собирать деньги на «кооператив» (квартиру в рассрочку) и отселиться от них с мужем. Зачем-то для этого ей понадобилось собирать деньги сына лично, уговорить она его смогла. Борис Федорович показал нам доверенную расписку 1969 года на получение его заработной платы Надеждой Деомидовной Дуленко. За пять лет вертолетчик Дуленко заработал огромную сумму, около двадцати тысяч советских рублей. Где они, до сих пор неизвестно, зато у его матери менялись автомобили, водилось много золота, ковров, хрусталя – тогдашних показателей зажиточности. А вот «кооператива» у Бориса Федоровича как не было, так и нет.
Как ты флигель назовешь…
В 70-х годах он женился и переехал в Ленинград (ныне – Санкт-Петербург). Желанных детей в этом браке не было, и отношения сами собой сошли на нет, дошло до развода. Борис вернулся в родительский дом, возобновил общение со своей первой любовью Надеждой, они поженились, у них родился сын Миша. К этому событию глава семейства подготовился – построил рядом с домом родителей (1/2 здания с совладельцем) флигель с удобствами, даже провел туда телефонную связь. Дуленко-старшие не возражали против строительства, но, как выяснилось гораздо позднее, из корысти. Территория, как и часть домовладения, числились за Федором Даниловичем. Он зарегистрировал флигель как летнюю кухню, чтобы тот не считался самостоятельным строением, а был юридически привязан к основному зданию на участке. Когда фактический хозяин попытался вернуть свой флигель через суд, родители и брат Юрий дали показания, что Борис вовсе не причастен к строительству летней кухни. Суд почему-то принял это за доказательство, хотя есть свидетельства, опровергающие такие сведения. К странной позиции суда мы вскоре вернемся, а пока закончим рассказ о семейном споре.
Как оформлено жилье – один вопрос, а вот под какую крышу пойти с женой и ребенком – другой. Надежда с Мишей всего один раз побывали во флигеле Бориса. Его родители столь категорично потребовали от Нади больше не являться «к ним», что возразить она не смогла, просто была морально подавлена. Борис Федорович вспоминает, что его супруга тогда приняла на себя ушат грязи. Ей пришлось вернуться к своей маме. Та зятя душой не приняла – были конфликты. Борис курсировал между домами – родительским и тещиным.
Мать и отчим скандалили, рукоприкладствовали – требовали, чтобы он убрался и выписался из их жилища. Борис отчаянно сопротивлялся, понимая, что теща его к себе не пропишет, и он станет официальным бездомным.
В 1987 году жена убедила Бориса выписаться из родительского дома, вернуться к ней, дескать, вскоре они вступят в «кооператив». Он поддался, теперь объясняет: по сыну скучал. Но операция «Кооперация» не удалась. Надежда спустя несколько лет призналась почему. Она рассказала, что ее обработала мать Бориса, которая сама явилась к ненавистной невестке домой, пообещала: мол, уговоришь мужа выписаться от меня, отдам вам его сбережения за тот период, когда я их получала, еще двенадцать тысяч осталось. Такой суммы хватало на квартиру. Доверчивая Надя стала мечтать о собственном угле. Но Надежда Деомидовна больше в ее жизни не появилась, как и прихваченные ею деньги Бориса.
Мама Дуленко умерла в 1989 году. Отчим съехался с сыном Юрием и его женой таким образом: обменял на трехкомнатную квартиру свою половину дома и квартиру невестки. Владельцем дома, где вырос Борис, стал посторонний человек. Но на дом Дуленко и не претендует. Он всегда просил родителей и брата Юрия отдать ему его флигель. Да дело в том, что «летняя кухня» по закону отчуждается вместе с основным домом, теперь она правомерно принадлежит незнакомому гражданину…
А Борис Федорович двадцать четвертый год, со дня выписки из родительского дома, бомж. Он живет на «летную» пенсию, она не маленькая, но две трети ее уходит на оплату съемного жилья.
Совести нет места
Когда-то давно Борису Федоровичу отказали в возбуждении дела по факту присвоения его денег Надеждой Деомидовной. Кроме того, Дуленко указывал в иске, что мать, обойдя закон, сумела продать его садовый участок, дорогое кожаное пальто, а брат – ценную аппаратуру. Вырученные деньги родственники присвоили. На досудебном заседании несостоявшаяся ответчица якобы пояснила судье, что деньги сына она вложила в золото, имущество, которое достанется детям по наследству. Она добавила: а выписывать его не буду. И судья, совсем как товарка, а не юрист, согласилась: да, все же детям перейдет, как же иначе… У Бориса Федоровича после оброненных матерью фраз закралось подозрение, что судье тоже перепало кое-что из маминого золота. Так или иначе, суд не состоялся.
Вернемся к юридическому ракурсу события. С какой стати человек должен получить собственные деньги обязательно в старости, по наследству?! Жить ему нужно и до того, тем более что он не имеет крыши над головой. А слово по поводу предоставления прописки его мать не сдержала. Да и, завещая имущество, она указала только младшего сына Юрия. Многие считают, что родители обобрали Бориса. Родственники приходили ему на выручку. Например, тетя Вера Деомидовна Ромашко приютила у себя, когда племянника выгнали из отеческого дома. Официально предоставить жилплощадь она не могла – ее квартира была ведомственной. Поверив слову племянника Юрия, что тот уступит долю в родном доме старшему брату Борису, она оформила с ним родственный размен своей квартиры. Но и тут закончилось обманом. Позднее Борис Федорович все же добился возбуждения дела в суде. Два года оно было заморожено, после чего судья Брызгалин потребовал с заявителя взятку – три тысячи долларов. Один из таких разговоров Дуленко записал на диктофон, хотел разоблачить преступника в мантии, но у того от позорного известия случился инфаркт. В 1994 году дело перешло к судье Коваленко. Она многократно отказывала в его рассмотрении, но после жалоб истца в прокуратуру и областной суд в 1998 году в отсутствии адвоката Дуленко выстрелила скоропалительным решением. Судья спешила настолько, что даже не заслушала свидетелей. Из ее решения следует, что истец с 1958-го до 1981 года, когда улучшался дом и строилась летняя кухня, не проживал по месту прописки, потому не может иметь никаких претензий на это жилье. Вывод она сделала из показаний отчима Федора Даниловича в 1994 году, он вскоре умер. Если бы суд проходил объективно, там были бы показания Любченко и Лубенцова – они вместе с каменщиком Крюковым строили флигель для Бориса Дуленко, который, по их письменному свидетельству, оплачивал стройматериалы и труд рабочих. Тетя обездоленного племянника Любовь Радченко пишет: «В душе такая пустота и обида за наше российское правосудие, где нет места ни чести, ни совести, не говоря о каком-то доверии к судебной власти».
Фото автора