Оксана и Валерий Смирновы из города Каменска Ростовской области были женаты четырнадцать лет и мечтали иметь троих сыновей. Когда супруги, пройдя многочисленные обследования и лечение, поняли, что своих детей иметь не смогут, они приняли в семью трех мальчиков и двух девочек – кого усыновили, кого взяли под опеку. Однажды один ребенок пришел в школу с синяками, но в то, что он ударился о дверной косяк, когда играл с другими детьми, никто не поверил. Против родителей возбудили уголовное и гражданское дела, и теперь все усыновленные и подопечные могут снова оказаться в детдоме.
В 2007 году супруги Смирновы решили взять из приюта мальчика. Свой выбор остановили на Роме, но выяснилось, что у него есть родная сестра Маша. Смирновы усыновили обоих детей. Потом взяли под опеку еще одного мальчика, Славу, а когда узнали, что у него тоже есть сестра, Катя, взяли и ее. Немного позже взяли в свою семью еще Дениса, оформив опеку.
Славик по возрасту оказался самым старшим. На момент начала всей этой истории ему было семь лет, он пошел в первый класс. 31 марта 2010 года был первый учебный день после весенних каникул, и Славик пришел в школу с синяками: синяк был на лбу и в уголке рта. К тому времени мальчик жил в семье почти четыре года. Как поясняют родители, он играл с детьми и ударился о дверной косяк. По повреждениям было похоже на то: синяк на лбу был строго над синяком в уголке рта, как бы по прямой линии. Классный руководитель, заметившая повреждения на лице ребенка, естественно, поинтересовалась, откуда они взялись. Мальчик якобы отмалчивался, а потом сказал, что его побил папа. Директор школы обратилась в органы опеки и попечительства.
Собирал и ел ракушки
Безусловно, в семье Славик был самым проблемным ребенком. Его дет-ство было настолько тяжелым, что он с мамой ходил по берегу Донца, собирал и ел ракушки. Когда мальчик попал к Смирновым, он и продукты-то не знал, никогда не пробовал молочное, от сметаны его тошнило, знал только что такое вермишель быстрого приготовления «Анаком» и хлеб. Когда Славик увидел игрушки, он все ходил и говорил: «О-о». А когда Оксана поехала в Ростов и привезла ему подушку, он осторожно спросил: «Ма, это теперь моя подушка будет?». Ему не верилось, что такое возможно вообще. Славик болел туберкулезом, два года его лечили, вылечили.
Мальчик никак не мог наесться, постоянно таскал еду и складывал у себя под матрацем. Он ее не то что ел – он ее собирал и прятал. Началось все с того, что родители стали находить в дет-
ской испорченные продукты. То кошка из-под кроватки вытащит котлету, то во время уборки найдут огрызки яблок, то бутерброды. Стали его за это ругать – он стал прятать еду под матрацем у других детей. Родители уже засомневались, Славик ли это делает, и решили раз и навсегда выяснить, кто же таскает еду. Ведь, во-первых, это нездоровая привычка, а во-вторых, это антисанитария, могут завестись мыши и тараканы. Для этого поставили на холодильнике на ночь сигнализацию – дверной звонок на размыкание, и в ту же ночь звонок сработал. Смирновы вышли и увидели, что холодильник открыл Славик. Мальчика отругали, больше этого не повторялось.
Вопрос установки сигнализации на суде обсуждался долго и бурно. Предварительным следствием это расценено как ограничение в пище, хотя все остальные дети наедались и никаких лишений не испытывали. Как-то в семью приезжали с проверкой – дети сидели за столом, салфетки у всех заправлены, все поели, сказали спасибо, поставили тарелки в раковину, ушли играть.
Еще есть момент, когда якобы в качестве наказания Оксана заставила Славика съесть буханку хлеба. Но, во-первых, этот эпизод был связан с Валерой, а во-вторых, со слов родителей, ситуация была совершенно иной. Все дети впятером сидели и ели. Потом девчонки закричали: «Папа, папа, Славик сказал, что если кто-то возьмет еще кусочек хлеба, он в морду даст». Валера рассказывает, что, когда дети поели, он взял буханку хлеба и сказал Славику: «Ты хлеба хочешь?». Ребенок ответил, что да. Тогда Валерий положил перед ним хлеб – чтоб он наелся, зачем у других детей отнимать? – и ушел в другую комнату смотреть телевизор. Проходит какое-то время, приходит Славик и говорит: «Пап, спасибо». Валерий спрашивает: «За что спасибо?» – «Я хлеб съел». – «Что, весь хлеб съел?» – «Да, я весь хлеб съел». Сейчас это трактуют как наказание. 
Склонность к внушению
Когда началось разбирательство по поводу «избиения», Славика направили на психолого-педагогическую экспертизу. Как оказалось, он попал к Смирновым уже нездоровым, у мальчика обнаружился целый букет психических расстройств. Эксперты пришли к выводу, что его состояние вызвано комплексом причин: и его предыдущей жизнью, и врожденными патологиями, и условиями, в которых он жил до того как попал в семью к Смирновым. Но при этом они сделали категорическое заключение, что прямой причинно-следственной связи между «противоправными действиями Смирновой» и его нынешним состоянием нет. Как следует из заключения эксперта № 1888 от 27 августа 2010 года, у Славика в результате «перинатальной и интранатальной патологии (в период внутриутробного развития и родов) на фоне минимальной мозговой дисфункции общее психическое развитие происходило с незначительной задержкой из-за несбалансированности процессов торможения и возбуждения ЦНС». И далее: «В настоящее время у Савинкина В.Р. выявляются признаки психического расстройства детского возраста в форме: «Расстройства психологического (психического) развития в связи со смешанными причинами».
Прямой причинно-следственной связи между противоправными действиями и психическим расстройством нет, эти действия носят опосредованный характер. У Савинкина В.Р. отмечается наличие склонности к внушению, принятию предложенной позиции поведения». Так, если ребенок склонен к внушению и принятию предложенной линии поведения, одного наводящего вопроса «а не побили ли тебя?» достаточно, чтоб ребенок принял эту версию. В какой именно форме вопрос о синяках задавался Славику, неизвестно.
Кто здесь ПИКнул?
Вскоре после инцидента в школе, 8 июля 2010 года, в местной общественно-политической газете «ПИК» появляется публикация «Опекуны издевались над детьми». В ней прокурор Каменского района Евгений Рядинский рассказывает о том, что установлен факт жестокого обращения с несовершеннолетними. В газете указано: «В ходе дознания также установили, – сообщил Евгений Рядинский, – что у Смирновой, помимо трех детей под опекой, есть еще двое усыновленных…» Евгений Рядинский является должностным лицом, доподлинно знающим о том, что информация об усыновлении (удочерении) охраняется законом и не подлежит разглашению. Эта информация была известна ограниченному кругу лиц, и супруги Смирновы согласия на разглашение сведений об усыновлении (удочерении) никому не давали. В связи с этим они написали заявление на имя прокурора Ростовской области с просьбой проверить законность деятельности Рядинского при сообщении средствам массовой информации сведений, составляющих тайну, и решить вопрос о наличии в действиях должностного лица состава преступления, предусмотренного ст. 155 УК РФ – разглашение тайны усыновления. Проведение проверки поручили прокурору города. А с газетой общался прокурор района. Стоит ли говорить, что нарушения закона в действиях Рядинского не обнаружили?
Уголовное дело в отношении Оксаны Смирновой на тот момент, как оказывается, уже существовало. Родители о его возбуждении узнали только из публикации. Первый раз в качестве подозреваемой Смирнову допросили 20 августа, хотя срок дознания по закону – тридцать суток, и допросить ее дознаватель должен был в течение тридцати суток.
Параллельно с уголовным существовало гражданское дело по лишению Смирновых родительских прав. Судья Каменского районного суда Ковалев дал всему адекватную оценку и отметил, что исковые требования были сформулированы неправильно: нельзя лишить родительских прав небиологических родителей, ведь они становятся родителями вследствие судебного решения, и потому их можно освободить от этих обязанностей путем отмены решения об усыновлении. 
Прокуратура внесла кассационное представление, но Ростовский област-ной суд оставил решение Каменского районного суда без изменения. Уголовное дело в отношении Оксаны дознаватель прекращала несколько раз, потому что применение физиче-ского насилия с ее стороны не подтвердилось никак. И в прокуратуре родилась мысль, что надо папу привлечь за побои, а маме оставить ненадлежащее исполнение обязанностей. Как опекают и допекают
Рассмотрим вкратце претензии прокуратуры к семье. В совокупности Смирновы взяли пятерых детей. В этом стали искать корыстную цель, заинтересованность. Однако когда этих детей брали в 2008 году, за каждого ребенка платили примерно по три тысячи семьсот рублей. Не очень-то разгуляешься. А Славик с Катей вообще жили у Смирновых бесплатно три месяца, потому что еще не был решен вопрос о лишении их биологической матери родительских прав.
Когда подопечных решили забрать, встал вопрос о том, что они плохо одеты. Но сами представители органов опеки и попечительства рассказывали, что, когда они приехали, в семье была большая стирка, всюду стояли тазы, корыта, мокрые детские вещи висели на веревках. Катя, которую забрали из детского садика, действительно была не причесана, но ребенка подняли после тихого часа. Стоит отметить, что Оксана отчитывалась четыре раза в год о том, что она купила детям на выделенные деньги, и два раза в год ее проверяли – семья находилась на особом контроле, потому что детей было много.
Следующий вопрос касается жил-площади: на каждого ребенка должно приходиться 10 кв. м, а у Смирновых приходится 8,7. Но на тот момент, когда решался вопрос об опеке и об усыновлении, норма была ниже. По новым стандартам площади действительно не хватает, но разве это позволяет забрать уже отданных детей?
Одна учительница рассказала, что у ребят была группа продленного дня. И чем больше Славик туда ходил, тем с меньшей охотой шел домой. Но ведь это совершенно естественное детское лукавство: у девочек на продленке домашнее задание можно списать, а если идти домой, то все нужно делать самому.
«Мама, ты меня заберешь?»
Когда слушалось уголовное дело, в прениях адвокат заметила, что судебная оценка обстоятельствам уже дана – есть решение об отказе в лишении Смирновых родительских прав. Мы встретились с заместителем районного прокурора Дмитрием Старцевым. На вопрос, не является ли, на его взгляд, негуманным по отношению к детям забирать их от родителей, Старцев заметил, что их никто не забирает. Но ведь двоих детей, Славу и Катю, уже забрали, они находятся в Усть-Донецком детском доме. Кроме того, зампрокурора отметил, что Смирновы, находясь в судебном заседании, говорили о том, что не исключают факт применения в воспитании физического наказания. На суде одна из свидетельниц показала, что видела, как ребенка шлепают по попе. Однако, нравится нам это или нет, большинство россиян расценивает меры физического воздействия на детей (шлепки, подзатыльники) как допустимую составляющую воспитательного процесса. Так, по данным одного из исследовательских центров, 73 процента россиян считают шлепки и подзатыльники вполне допустимой мерой воздействия на детей, однако 63 процента из них уточняют, что такое «внушение» возможно лишь в исключительных случаях, к примеру, «в случае серьезных проступков» или «когда уговоры не действуют». «Если ребенка вовремя не приструнить, то он сядет на шею и будет погонять до самой старости», – уверяют респонденты. Что ж, теперь всех лишить родительских прав? По поводу припрятывания еды зампрокурора заметил: «Все обездоленные дети так себя ведут». Однако в семье Смирновых из пятерых еду собирал только Славик.
Так, было гражданское дело по лишению родительских прав, исковые требования прокуратуры не удовлетворили. Уголовное дело несколько раз закрывали. Сейчас и Оксану, и Валерия признали виновными. Оксану – по 156 ст. УК РФ, Валерия по – 116-й, назначили по 140 часов обязательных работ каждому. Если апелляция оставит приговор в силе, это уже основание для отмены актов усыновления, для отмены опекунства, потому что законом запрещено и усыновление, и опекунство лицами, осужденными за умышленные преступления в отношении несовершеннолетних.
Когда Славика привезли в судебное заседание, в суд первой инстанции, увидев Валерия, он при всех бросился ему на шею, стал целовать. Дениса тоже вначале забрали в реабилитационный центр, потом решили отдать, и когда Оксана приехала за ним, ее увидел и Славик. Он выбежал в холл и закричал: «Мама, мама, ты меня заберешь?». Оксана и присутствующие при этом представители органов опеки попытались сгладить ситуацию, сказали: «Славик, не сейчас, тебе надо идти на полдник». Мальчик убежал на полдник, а потом прибежал и протянул Оксане самое ценное, что у него было, – он протянул еду, яблоко. Так почему же слов этого ребенка достаточно для того, чтоб возбудить уголовное дело, а спросить у него, с кем он хочет жить – со Смирновыми или в детском доме – у него никто не спросил? Где же здесь забота о несовершеннолетнем? Складывается впечатление, что это дело додавливается вопреки всему. Еще бы: прокурор уже высказался. Не может же он быть голословным.
Все вместе
Приезжаю в семью Смирновых без звонка – не смогла дозвониться, как оказалось, потому, что в телефон Оксаны была вставлена сим-карта ее мужа. Тем лучше: ясно, что детей специально не наряжали, не натирали полы. Все естественно. Вхожу в большой деревенский дом, небогатый, но чистый и уютный. Вся семья в сборе: оставшиеся трое детей выглядят опрятно, смотрят мультфильмы, отец и мать занимаются своими делами в этой же комнате.
Вхожу в детскую, по одной стороне – кроватки, по другой – стенка полок, забитых игрушками. К холодильнику прикреплена магнитная азбука. Дети смотрят на меня открыто, дружелюбно общаются, рассказывают о том, кто что любит, смеются, абсолютно не выглядят забитыми. Выглядят счастливыми. Все знают алфавит, читают, пишут цифры и буквы, хотя им только в первый класс идти. Валерий производит впечатление спокойного уравновешенного мужчины, Оксана – энергичная и прямолинейная, хорошая хозяйка.
Рассказывает Оксана: «Я и знать не знала, что против меня было возбуждено уголовное дело. Мы пятнадцать лет прожили с мужем вместе. Первого взяли Рому в два с половиной года. Потом Машку в полтора годика с педагогической запущенностью. Она не говорила, не ходила, а сейчас ее не переговоришь и не перегонишь. Потом Славу с сестрой Катей, она в больнице была даже, не в приюте. Потом Дениску… О Славике нам говорили, что он жестоко обращается с другими детьми, но мы думали, что в семье сможем вылечить его. Мы не можем понять, почему ребенок все говорит так, как нужно прокурору, а не как было на самом деле. Когда все это случилось, к нам понаехали комиссии, телевидение… Три года мы жили с пятью детьми, привыкли к ним, а сейчас у нас осталось только трое. За это время я похудела на двадцать килограммов, детей замучили. Когда машины подъезжают, дети боятся, что их заберут. Ромка мне говорит: «Да вы не ходите больше в суд!».
Валерий сделал детям качели, устроил песочницу, купил старую машину для игр, сварил турник. И даже если допустить, что Славик оказался слишком проблемным ребенком для этой семьи и с его воспитанием Смирновы не справились, неужели это повод лишать всех остальных детей семьи? По статистике, только 10 процентов выпускников российских государственных детских домов и интернатов адаптируются к жизни, 40 процентов совершают преступления, еще 40 процентов выпускников становятся алкоголиками и наркоманами, 10 – кончают жизнь самоубийством.
Фото автора