Триумф света

«Вольнодумец, жизнелюб, конструктивный оппозиционер всему косному, тлетворному, подлинный российский интеллигент», «артист в самом широком смысле слова»… Мало кто из ростовских поэтов удостаивался таких слов. В годовщину ухода Леонида Григорьяна его друзья, поклонники его творчества, издатели его книг и ученики собрались в литературной гостиной Донской государственной публичной библиотеки.
Леонид Григорьян, коренной ростовчанин, родился 27 декабря 1929 года. Окончил романо-германское отделение филфака РГУ, тридцать пять лет проработал заведующим курса латинского языка в Ростовском мединституте. Автор шестнадцати поэтических сборников, Григорьян переводил армянских и французских поэтов, прозу Альбера Камю, Жан-Поля Сартра, публиковался в журналах «Новый мир», «Дон», «Звезда», «Юность», «Дружба народов», «Литературная Армения», «Знамя», «Нева», «Мос-ква», «Аврора», «Радуга», «Грани» (Германия), «Новый журнал» (США)… Был членом Союза российских писателей. Скончался 30 августа 2010 года.
Виталий Федоров, организовавший вечер памяти поэта, впервые увидел книгу его стихов на вокзале, где она продавалась рядом с книгами Бориса Пастернака и других классиков. Стихи очень впечатлили Виталия, но он и представить себе не мог, что автор живет не где-нибудь далеко в столице, а совсем рядом, в Ростове-на-Дону. Личное знакомство состоялось несколько лет спустя, и Виталию удалось снять на камеру беседу с этим мудрым человеком, видеоматериал был показан в публичной библиотеке.
На вечере памяти прозвучали стихи Григорьяна, стихи, посвященные ему, воспоминания и впечатления друзей и ценителей его творчества. Люди говорили тепло и от души, не было ни набившего оскомину официоза, ни чрезмерного пафоса.
Краткие, но очень содержательные и емкие заметки о Леониде Григорьяне прислал известный российский писатель и журналист Дмитрий Быков. Вот, например, его слова: «С Леонидом Григорьяном у меня было всего два телефонных разговора, лично увидеться с ним я не успел, но так получилось, что общих знакомых было множество, и о масштабе его личности я был осведомлен вполне. Ближе других – среди москвичей – его знали Елена Иваницкая и Наум Ним, оба подолгу жили в Ростове и часто у него бывали.
Его книга «Терпкое благо» с дружественной надписью до сих пор у меня хранится, и я этим горжусь.
Григорьян выполнял в Ростове примерно ту же функцию, что Чичибабин в Харькове – был главным (и притом подпольным) поэтом, центром притяжения для всех интеллектуалов, образцом для умной молодежи и вдобавок, в отличие от моногамного Чичибабина, любимцем самых недоступных и блестящих красавиц. Как это сочеталось с его физическими хворями, понять невозможно, но тут был какой-то чистый триумф духа, изумительная способность воспарять вопреки всему.
Стихи его мне представляются далеко не столь праздничными, как можно было бы ожидать от личности столь харизматичной и жизнерадостной. Это трагическая лирика в лучших семидесятнических традициях – насколько я знаю творчество Григорьяна, лучшее свое он написал после сорока, – и она вбирает в себя не только личный опыт городского одиночки, романтического скептика, но и долговременное, весьма плодотворное влияние французских авторов, которых Григорьян переводил виртуозно.
Прежде всего это Камю – Григорьян не то чтобы у него учился, но опирался, безусловно, на его опыт самодостаточности, на его традицию беспрерывного и жесткого самовоспитания. Отсюда и отсутствие иллюзий – социальных, гуманистических, каких угодно, – и дисциплина, и полная свобода от мании величия, которой почти никто из больших поэтов не избежал. Для меня Григорьян в одном ряду с Чухонцевым – только он как-то по-человечески теплей».
Среди выступавших была и Наталья Старцева, человек, усилиями которого вышли две книги Григоряна и сейчас готовится еще одна. «Я много лет была знакома с Леонидом Григорьевичем, – рассказывает Наталья, – и всегда его очень боялась, потому что уже с первых встреч я чувствовала огромный талант этого человека, это была сила, которая ощущалась просто физически. А потом я поняла, что талант его необыкновенно концентрирован, его стихи наполнены энергией. Он пришел в этот мир сразу поэтом и ушел поэтом. Такие люди дают нам критерии, они дают нам планку. Когда знаешь человеческую и гражданскую позицию этого человека, в какой-то мере знаешь его творчество, многое из того, что происходит в элитарных литературных кругах, видится либо смешным, либо постыдным». А Александр Кожин тонко подметил, что Леонид Григорьян был ходячим одиночным пикетом, на улицах его образ привлекал к себе внимание, наблюдательные прохожие пытались разузнать, кто же он такой, а значит, знакомились с его интересами и мировидением.
«Любимые не умирают, лишь рядом быть перестают»… Остаются их книги, поэтические заповеди – рядом с нами и в нас.

Оставьте комментарий