Судебная инструкция Ткачева

В том, что председатель Ростовского областного суда добивается моего физического устранения, у меня нет сомнения. Его открытое заявление перед судьями и журналистами: «Надо заканчивать с Толмачевым…» имело и имеет продолжение. Незадолго до того, как меня арестовали, поступило предупреждение, что Ткачев выпустит одного уголовника и тот меня устранит физически. Уже здесь, в СИЗО-1 на Кировском, мне в открытую сказали, что Ткачев и его подельники внимательно отслеживают мой «досуг». Посоветовали никаких медпрепаратов не принимать и на провокации не реагировать.
Если кто следит за моими публикациями, тот помнит, как я писал о московских судьях. Один из них открыто заявил, что Ткачев – страшный человек, которого надо бояться. «Но только не боевому офицеру», – ответил тогда я ему. Для осуществления задуманного грязного дела Ткачев стал искать исполнителей. В ход пошли иски о защите чести и достоинства. Он искал кандидатуры из тех, кто ему попался на долговой крючок.

Дело не клеится

Когда меня «посадили», иски начали проходить через суды чуть ли не каждый день. Рекордсмены по их подаче – господин Погиба и его жена. Они уже пошли по второму кругу. Но в Октябрьском суде на это никто не смотрит, принимают и удовлетворяют иски на ура. В редакции подобных «заказных решений» собралось более десяти. Спешат друзья Ткачева. Их задача – закрыть народное издание, а меня как можно дольше продержать в тюрьме. Долго Ткачев искал и тех, кто пойдет на то, чтобы против меня возбудить уголовное дело. По приезду в Ростов нового руководителя полиции, нашлись и исполнители. Общие посиделки и игра в теннис с начальником ГУ МВД РФ по РО генерал-лейтенантом Алексеем Лапиным дали желаемый результат.
Против меня полицией Ленинского и Октябрьского районов города Ростова-на-Дону были возбуждены сразу три уголовных дела. Одно они довели до суда, но оно вскоре развалилось. Тогда пошли более суровые меры. Поездка в Москву на разрешенный митинг чуть не закончилась трагически для пятидесяти двух человек, и меня в том числе. И осуществляла эту операцию полиция. Не получив морального удовлетворения, был разработан новый план. Нашли в Уголовном кодексе самую суровую статью для журналиста. Теперь вот уже два месяца не знают, как ее приклеить ко мне. Два месяца сижу, и ни одного следственного действия. Следователь Уразова после встреч со мной, а их было две, сразу бежит устранять «косяки», которые они напороли с возбуждением заказного уголовного дела. От злости, что у них по делу ничего нет, а задача поставлена, они начинают меня стращать в СИЗО-1. То есть и сюда руки Ткачева и Лапина достают. Но я и это переживу. А вот как быть с тем, что мою семью начали пугать? В день, когда мне в Ленинском суде продлили срок содержания под стражей, на домашний телефон позвонила неизвестная личность. Трубку взял внук:
– Знаешь, где твой дед находится?
– Знаю.
– Ты его больше не увидишь. Он получит свое. Мы все сделаем, чтобы он оттуда не вышел. Затем звонили дочери и тоже высказывали желание с ней встретиться. Не дай Бог, если с моими близкими или со мной что-то случится, сразу прошу произвести арест Лапина и Ткачева и возбудить против них уголовные дела.
Против Ткачева опубликовано уже достаточно фактов. Газета уже писала, что в распоряжении Виктора Николаевича имеется недвижимость, не заявленная в декларации, мы также писали о его мнимой докторской диссертации, о получении Ткачевым денег якобы за преподавание в Академии правосудия, как он скрывал должностные преступления подчиненных судей и так далее. Спасибо работникам облсуда, что выдали мне техническую документацию по строительству и ремонту судебных зданий и траты денег на ювенальные суды, суммы проходят баснословные.

Судебные проволочки

Могу сказать точно, что тот конвейер уголовных дел, который поставляется в суд, совершенно «сырой», особенно по ст. 228 УК РФ. Здесь нужна тщательная проверка. Очень много интересного всплывет. А потом нужно проверить недвижимость у тех, кто руководит «вбросами» и «подбросами» наркотиков.
Тут на днях я занялся подсчетом осужденных в России и затрат на их содержание. Опираясь на официальные источники, пришел к выводу, что это хорошо отлаженный бизнес. Ведь все прекрасно понимают, да я и сам в этом убедился, что ни один наркобарон баланду в тюрьмах не ест. Он предпочтет откупиться, платить регулярную дань. Вот откуда у должностных лиц дворцы и супер-иномарки.
Раз коснулся темы тюрьмы, то расскажу, как меня вывозили в Ленин-ский суд и на медосмотр. Естественно, находиться в стенах СИЗО-1 не сахар. Но надо отдать должное, что на газетную критику здесь реагируют мгновенно. Не успел я написать о холодрыге в бане, как тут же законопатили все щели, начали ремонт в камере № 6, где я раньше находился. По большому счету жить можно, если бы те, кто штампует дела, шевелились побыстрей. А то ребята сидят по 3–4 года в ожидании суда. Интересно, что за эти преступные проволочки по пустяшным делам никто не несет ответственности.
Суд о продлении срока содержания меня под стражей был назначен на 10 часов утра 14 февраля. Часов в восемь меня спустили в «отстойник». Его все почему-то называют «кремль», я бы дал другое название – «газовая камера». Что она из себя представляет? Комната семь на восемь, туда набивают до пятидесяти-шестидесяти человек. Представьте себе – все одновременно закуривают. До отправки в суд приходится ждать час, а то и больше. За это время каждый выкуривает по 5-6 сигарет. Противогазов не дают, жаловаться нет смысла. Ребята волнуются, надеются на снисхождение в суде. А судьям совершенно безразлична их судьба. Особенно, кто по ст.228 УК РФ, то с ними долго не церемонятся. Суд слепо доверяет следователям из наркоконтроля или ГУ МВД области. Доводы о непричастности к зелью практически не принимаются. И вот после возвращения из суда – снова «отстойник» и снова курение в этой комнатушке. Приятного мало, особенно для некурящих. Меня вывели из этого дымного кошмара последним.

Инструкция для следователя

Ехал в Ленинский райсуд один, в теплой «газели». До суда быстро до-ехали. В зал судебного заседания сразу не повели, спустили в подвал. Там было несколько зарешеченных клеток. Посадили в теплую, здесь дыма уже не было. Где-то через час меня в наручниках ввели в зал, он был полон народа. Люди, пришедшие меня защитить, встали в знак уважения. Затем вошли следователь Уразова и судья Шумеев. Надо было видеть это шоу. Шумеев артистично сыграл свою роль, в отличие от Уразовой. Та была в подавленном состоянии. Свое ходатайство о продлении срока содержания под стражей зачитывала шепотом. Основной аргумент – могу скрыться от следствия. Затем она приобщила две газеты «Уполномочен заявить» с моими материалами, написанными из тюрьмы, посчитала, что тем самым я давлю на суд и след-ствие. Судья Шумеев начал зачитывать текст названных статей. Когда он дошел до магического слова председателя облсуда Виктора… у него голос сорвался. Он засмущался, покраснел, стал делать замечания адвокатам. Надо отдать должное проинструктированному судье, он приобщил к делу все заявленные моими адвокатами документы.
Концовка суда мне была ясна, как белый день, хотя Шумеев находился в совещательной комнате больше часа. Когда он зачитал постановление, то оно походило на инструкцию или руководство к действию следователю ГСУ Уразовой. А составляло, видимо, эту «инструкцию» все судейское сообщество. Эта безграмотная писанина, естественно, будет оспариваться в вышестоящих судах. На этом позорном заседании адвокаты подняли вопрос о моем здоровье. Судья заулыбался. Я так и не понял, что этим он хотел выразить. Так и было сказано, что если со мной случится беда, он будет в ответе. Покрутив в руках две мои медкнижки, он небрежно заявил, что надо снова пройти медобследование. Видимо, вспомнил случай с предпринимателем, когда тот попросил коллегу Шумеева освободить его из-под стражи, а тот и ухом не повел. Через три дня коммерсант скончался.

Офицеры не прогибаются

Наверное, Шумеев побоялся делать скоропалительные выводы, подстраховался. На следующее утро меня вывезли в областной онкологический центр. Перед отправкой туда мне понравился инструктаж старшего конвойного: «Вести себя спокойно, вы будете в наручниках, окна будут блокированы. В случае побега будем стрелять». Вывозили меня три конвойных. По пути следования еще подсело двое. В таком составе мы зашли в медучреждение. Люди, находившиеся там, с недоумением и сочувствием смотрели на редактора народной газеты и на такую усиленную охрану. Разговаривать мне запретили. Прошел необходимые процедуры быстро. Военные болячки подтвердились. Но вряд ли областные судьи под пристальным оком Ткачева сделают мне снисхождение. Их босс такого не допустит. Если его сподвижники замахнулись уже на семью, то у этих людей в мантиях давно нет ничего святого. Повторюсь, если что-то случится с моими близкими, то прошу винить в этом Ткачева и Лапина. Уже никто и не скрывает, что арест был нужен для подавления моей воли. Не получится, господа, – боевые офицеры не ломаются и не прогибаются.

А раз уже я заговорил об офицерах, то хочу от всей души поздравить всех настоящих мужчин с Днем защитника Отечества. Видел многих в бою. Крепче, выносливее и смелее русского солдата – нет. Настанут времена, когда закончатся сериальные байки о полиции и станут крутить фильмы о тех, кто не щадя живота своего стоит на защите Отечества. Здоровья, вам, друзья, и семейного счастья, которое у меня на время украли лапины и ткачевы. Спасибо за вашу поддержку, дорогие наши читатели и друзья!
С уважением, не сломленный и любящий вас,
Александр Толмачев

Оставьте комментарий