Руководители СИЗО-1 свое слово сдержали и, наконец, предоставили мне возможность пройти курс лечения в Окружном военном клиническом госпитале. Всегда верил и верю врачам в погонах, которые не раз вытаскивали меня с того света. Когда служил в Германии и там без хирурга из Ростова не обошлось. Сложнейшую операцию провел полковник Анатолий Махов. Он и сейчас, уже будучи в запасе, лечит бойцов Российской армии. А вспомнить войну в Чечне. Я видел своими глазами, как трудились наши военные медики. Настоящие герои! Хотя о мужестве и благородстве врачей в погонах вспоминают не часто. Кроме тех, конечно, кому врачи спасли жизнь. Меня дважды, по указанию следователя Уразовой, вывозили в лечебные учреждения Ростова-на-Дону, где она всякий раз договаривалась о «нужном» результате. Зная свои болячки, пытался убедить тех, кто по «заказу» избрал мне меру пресечения в виде содержания под стражей, что заболевания в изоляции прогрессируют. Тщетно. Я уже писал о том, как в ростовском городском онкодиспансере мне проводили УЗИ почек, врач кисту сначала увидела, но после телефонного звонка ее вдруг не стало. Да, я и сам видел, как «договорные» медики делали беглый осмотр, боясь посмотреть мне в глаза. Видимо, было стыдно, но они выполнили это.
Я подробно описывал сомнительные действия следователя Уразовой и этих людей в белых халатах. У меня надежда осталась только на специалистов военного госпиталя. Я был уверен: они-то на сделку с совестью не пойдут. И не ошибся.
Меня под усиленным конвоем доставили в госпиталь утром, 12 марта. В приемном отделении собрались лучшие специалисты военно-лечебного учреждения. Все – в звании полковника. Начальник медслужбы госпиталя полковник Андрей Валерьевич Попов попросил рассказать о заболеваниях. Лично ознакомился с содержанием двух моих армейских медкнижек. Когда картина стала ему ясна, отдал распоряжение провести тщательный осмотр, дать оценку состоянию моего здоровья. Специалисты пришли к выводу: «Нужна срочная операция». А значит – немедленная госпитализация. Мои конвоиры стали созваниваться с руководством следственного изолятора. Старший конвоя попросил отсрочить мою госпитализацию до 13 марта. Необходимо, как он объяснил, выполнить некоторые формальности. Меня снова доставили в камеру.
Если в военном госпитале врачи подтвердят, что на почке имеется киста, то результаты предыдущего медосмотра онкологического диспансера надо будет аннулировать, а значит проводить серьезную проверку врачей тех медицинских учреждений, которые пошли на умышленный подлог и фальсификацию медицинского освидетельствования. Как видите, жизнь заключенных ничего не стоит. Их автоматически исключают из списков живущих на этой грешной земле. Поэтому статистика об умерших в СИЗО и тюрьмах Ростовской области не обнародуется. Ведь последствий, практически, никаких. Умер и умер. Возмущает то, что в казематах содержат тяжело больных людей. Как-то заключенному с сахарным диабетом ночью стало плохо. На глазах сокамерников он буквально умирал. Дежурный фельдшер никакой помощи оказать не смог. Так и умер бы человек, не окажись по близости человека, который уже несколько лет «сидит» на инсулине. Он и поделился лекарством. Не пора ли провести диспансеризацию содержащихся в местах лишения больных? Нет сомнений, что углубленный осмотр специалистами выявит тех, кого нельзя содержать в тюремных условиях. Если будут составлены такие сведения, то ответственность за жизни заключенных полностью ляжет на следователей, прокуроров и судей.
Считаю, что мне повезло. В госпитале попал в руки хирурга Владимира Владимировича Мартышко. Профессионал высочайшего класса сразу определил запущенность моего заболевания и назначил курс лечения. Когда у него конвойные спросили, на какое число назначена операция, Владимир Владимирович ответил, что спешка в данном случае не нужна, организм сам покажет, когда он будет готов. Не сомневаюсь, что заказчики дела выходили на руководство госпиталя. Не рассчитали, наверное, что военные медики своих больных не сдают, они их профессионально лечат. Содержат меня здесь под усиленной охраной аж пятерых вооруженных конвоиров. Знакомые, которых встречаю по пути, когда иду на процедуры, удивляются такому «цирку». Кроме предоперационных процедур, мне сделали УЗИ почек. В отличие от врача онкодиспансера, который кисту на почке сначала увидел, а потом вдруг она «пропала», здесь доктор после ультразвукового исследования заявил, что у меня две кисты на одной почке. Когда я об этом сказал посетившей меня в госпитале исполняющей обязанности начальника медслужбы СИЗО-1 Марине Синюгиной, она, растерянно улыбнувшись, ответила: «А мне сказали, что почки у вас чистые».
Как сказал один из лечащих докторов: «Мы поставим вас в строй. Такие, как вы, нужны обществу». Надеюсь, что предстоящая операция пройдет нормально. А тем, кто верит в меня, обещаю, что скоро буду в строю. За заботу и доброту всем огромное спасибо!
С уважением, Александр ТОЛМАЧЕВ
