27 июня 2012 года в Ростове-на-Дону в районе автобусной остановки ЖСК (Стройгородок) погиб Виктор Желтов – 43-летний предприниматель, отец двоих ребят. Жил Виктор Александрович в Болгарстрое, а погиб на противоположной стороне Таганрогского шоссе. То, с чем столкнулась его вдова Светлана Желтова, оставшись наедине с несчастьем, мы сегодня и расскажем. Потому что в этой истории много поучительного, и тот горький опыт, который получила Светлана Геннадьевна в процессе «хождения по мукам», может, не дай Бог, кому-то пригодиться.
«Мой муж Виктор Александрович Желтов, – начала свой печальный рассказ Светлана Желтова, – 27 июня этого года, возвращаясь с работы, примерно в шесть часов вечера, позвонил мне и сказал: «Скоро буду. Не волнуйся, я тут встретил знакомых ребят, подойду, поздороваюсь, поговорю, и сразу домой». Он пошел в сторону Таганрогского шоссе, где на обочине, недалеко от остановки ЖСК, стояли два автомобиля – МАЗ и РЕНО, которые принадлежали двум его товарищам – Вадиму Миндовскому и Валерию Забалуеву.
Дело в том, что Виктор был индивидуальным предпринимателем, всю жизнь занимался перевозками на большегрузных автомобилях, и у него были знакомые, такие же предприниматели, с которыми он, собственно, и пошел поздороваться. Витя подошел к Вадиму Миндовскому, владельцу МАЗа, возле которого все и произошло. Вадим в это время стоял у своего автомобиля со стороны проезжей части, подкручивая гайки на заднем колесе. «Я уже практически заканчивал ремонт», – рассказывал товарищ Виктора. Мой муж подошел к нему, поздоровался. «Мы поговорили-то буквально две-три минуты, – продолжал Вадим. – Виктор присел рядышком: мол, как дела и так далее?..». В следующий момент, по словам Миндовского, со стороны Западного жилого массива, от улицы Малиновского, на огромной скорости несся автомобиль Фольксваген Гольф 2 – старенькая машинка вишневого цвета. На повороте, что находится в этом месте, водитель иномарки, не справившись с управлением, врезался в столб на противоположной стороне дороги, и легковой автомобиль, как пушинку, понесло на МАЗ. Как рассказывает Вадим, Виктор сидел рядом с ним на корточках. Услышав звук врезавшейся в столб машины, мой муж вскочил на ноги, обернулся, раскинул руки и воскликнул: «Ну, ничего себе!..». По словам Вадима, удар был такой силы, что его самого забросило под МАЗ, и он потерял сознание…».
От себя добавим, что после того, как Фольксваген врезался в МАЗ, где стоял Виктор Желтов, легковушку закружило, словно в кровавом вихре. Иномарка пробила у большегрузной машины бензобак, помяла ее бок, и только после этого Фольксваген отбросило на проезжую часть. Можно только предполагать, какая у автомобиля была скорость. Сразу после ДТП, по словам Светланы Желтовой, выскочили ребята и накрыли тело Виктора. Все травмы у него были несовместимы с жизнью. Медики, прибывшие на «скорой помощи», констатировали мгновенную смерть.
Примерно в 19 часов к месту трагедии прибыла вдова Светлана Желтова вместе со старшим сыном Александ-ром и отцом подполковником в отставке Геннадием Капелиным. «На все, что происходило вокруг, я смотрела как бы отстраненно, – продолжала Светлана Желтова. – Тело мужа было накрыто покрывалом. Мне не сразу дали на него посмотреть. Кто-то крикнул сыну: «Саша, отведи мать подальше». Я стояла, с трудом осознавая, что произошло. На место аварии стали стекаться патрульные машины ДПС. Был какой-то подполковник полиции, со слов людей, заместитель начальника ГИБДД. Приехало несколько машин «скорой помощи». Гаишники стали все замерять, чертить какие-то схемы. Прибыл на место происшествия, как я потом выяснила, и следователь. Я его там лично видела. Впрочем, более подробно о нем расскажу чуть позже.
Из врачей «скорой помощи» запомнился врач по фамилии Вовк. Рядом с ним все время находилась женщина-фельдшер. Когда сотрудники ДПС приоткрыли покрывало, и я увидела часть тела мужа, у меня, видимо, вырвались какие-то стоны, рыдания. Ко мне подошла фельдшер и предложила, как она выразилась, таблеточку. Больше из медперсонала «скорой помощи» ко мне никто не подходил. Более того, фельдшер, подойдя, спросила: «Вы – жена погибшего?». – «Да», – ответила я. – «Я вас где-то видела. Вы, наверное, здесь живете?». – «Да, мы живем здесь. Возможно, где-то здесь мы и встречались». Женщина, посмотрев на моего отца, спросила: «А это ваш папа?». – «Да», – подтвердила я.
К чему я это говорю? Вот вам ситуация: жена, родной сын, тесть. Да, мы находились в шоковом состоянии, но ведь мы были вменяемы. Однако к нам, к сожалению, никто так не подошел: ни врачи «скорой помощи», ни следователь полиции, который должен был сразу произвести опрос свидетелей и родных погибшего. Что это, равнодушие или непрофессионализм? Более того, на месте аварии присутствовал важный свидетель – летчик, старший лейтенант, который специально туда приехал и рассказал, что ехал за этим лихачом от самой улицы Малиновского, наблюдал, как тот устроил гонки с другим водителем. Даже назвал марку автомобиля, с которым соревновался водитель, совершивший ДТП. Летчик попросил, чтобы записали его фамилию, сказал, что готов выступить на суде свидетелем. В моем понимании – это самый ценный свидетель…
Работа полицейских в тот вечер продолжалась дотемна. Когда приехала машина, чтобы забрать тело мужа в морг, мы спросили судмедэкспертов, что нам делать: «Ехать с вами?». «Нет, – ответили они. – Приедете в морг завтра». Потом к сыну подошел следователь Логвинов Андрей Алексеевич и дал ему свои координаты. На прощание он сказал: «В понедельник созвонишься со мной, и мы встретимся». На этом в тот день для нас все закончилось…».
«На следующий день, то есть 28 июня, – рассказала Светлана Желтова, – мы приехали с сыном в морг, чтобы решать вопрос с захоронением погибшего мужа. И когда, прибыв на место, мы сообщили, за кем прибыли, ко мне подошла женщина (по-моему, это была заведующая моргом) с врачами и сказала: «А кто мне по поводу Желтова Виктора Александровича может дать пояснения?». Этот вопрос у меня вызвал некоторое недоумение. Невольно подумалось: «Пояснения? Что им еще от меня нужно?». Подойдя к заведующей, я сказала: «Я – жена. Что вы хотите от меня услышать?». Женщина поинтересовалась: «Вы там были?». Вопрос меня покоробил. Я ответила: «Извините, я сейчас на таблетках. Объясните, пожалуйста, что вам непонятно? Что вы хотите от меня услышать?». Заведующая сказала: «На теле вашего мужа травмы от невероятных ударов. У него сломано все: ноги, руки, раздроблен таз, черепно-мозговая травма; в районе поясницы вывернуты пласты мышечных тканей, кожные пласты; сломан нос. Вы понимаете, на нем вообще нет живого места. Такое ощущение, что человека взорвало!». Секунду помолчав, заведующая заключила: «Мы не можем понять, что это было?». И тогда я ей объяснила, что муж попал в ДТП, но при этом он был не за рулем, а просто подошел к товарищу, чтобы поздороваться, и в это время в него врезался лихач на большой скорости. «Ну, теперь более или менее понятно», – сказала она.
После этого заведующая достала «Сопроводительный лист трупа в морг», составленный следователем Логвиновым, и показала его нам. Это был совершенно пустой лист, на котором оказалось всего две строчки: «Желтов Виктор Александрович, 1968 года рождения. Скоропостижная смерть». Женщина продолжала: «Вы же понимаете: у вас ДТП, а значит, будет суд. Вам нужно судебно-медицинское заключение, экспертиза». Женщина отнеслась к нам по-человечески. Ведь это первое горе в моей жизни. Заведующая сказала: «Собирайте все справки. Мы вам выпишем товарно-кассовые чеки, обычные чеки. Все это будет фигурировать в суде. А если сейчас вы хотите его по-человечески забрать и похоронить, нужно сразу заплатить 22 тысячи – за бальзамирование и за то, чтобы мы могли его просто собрать по кусочкам». Со мной приехал муж моей родной сестры и ходил за мной буквально пошагово, все оплачивая. Потому что на тот момент у меня не было ни средств, ни возможностей. Да, собственно говоря, я толком-то и не соображала, что происходит… Мы все оплатили, собрали товарно-кассовые чеки. Из морга нас отправили в похоронное бюро, где люди также отнеслись по-человечески. Там тоже все говорили: «У вас же ДТП, у вас же будет суд». Почему я на этом акцентирую внимание? Потому что эти люди вообще могли мне ничего не рассказывать. У них поток, конвейер – люди ведь умирают каждый день. А сотрудники морга и похоронного бюро нам говорили: «Мы сейчас вам выпишем чек – вы ж его не потеряйте». То, что я должна была услышать от следователя или врачей «скорой помощи», которые были безучастны и равнодушны…».
«В понедельник, – далее рассказывала Светлана Желтова, – как и говорил следователь Логвинов, мой старший сын в моем присутствии набрал номер его телефона и сказал: «Здравствуйте, я сын погибшего в ДТП Желтова Виктора Александровича. Вы ведете наше дело. Вы мне сказали, что мы сегодня должны встретиться и обсудить наши дальнейшие шаги». – «А зачем вам приезжать? – был ответ. – Вы тут не нужны». – «Нет, мы подъедем с мамой, – спокойным голосом продолжал сын. – Когда вас можно застать на месте?». – «Меня сейчас нет на работе, – послышалось в трубке. – Подъезжайте в обед».
Мы взяли документы и направились в отделении полиции. С нами поехал и Вадим Миндовский, потому что, во-первых, он тоже пострадал, во-вторых, повреждена была его машина, ну и, в-третьих, он являлся важным свидетелем, на глазах которого погиб мой муж. На проходной отдела полиции сын набрал номер телефона Логвинова, и тот сказал: «Проходите». Войдя в его кабинет, мы поздоровались. Ни слов сочувствия, ни предложения присесть, от полицейского не последовало. Пришлось самим присесть на стулья. Разговор завела я. Мой первый вопрос был таким: «Скажите, пожалуйста, где сейчас находится человек, который убил моего мужа?». Ответ: «Не знаю, говорят, в больнице». Хорошо, продолжаю, тогда мой второй вопрос: «Скажите, пожалуйста, вы записали фамилию самого ценного свидетеля – старшего лейтенанта, летчика, который ехал за лихачом от улицы Малиновского, – он просил записать его данные?». Ответ: «Нет, ни одного свидетеля у меня не записано». Спрашиваю: «Вы вообще кого-нибудь опрашивали из тех людей, кто был на месте происшествия?». Ответ: «Да там народу было, как на параде 9 мая – человек 200». Я повторяю свой вопрос: «Вы записали кого-нибудь?». – «Нет, никого я не записал», – раздраженно сказал Логвинов.
Тогда я задала ему самый важный, на мой взгляд, вопрос: «Почему вы составили сопроводительный документ доставки тела в морг по форме, которая удивила работников морга, которые у меня уточняли, что случилось с моим мужем? Его разорвало от взрыва? Его переехал поезд? На него свалилась железобетонная плита? Скажите, пожалуйста, это умышленное искажение фактов или ваша халатность, некомпетентность, непрофессионализм?». Ответ: «Да пусть эти работники морга лучше смотрят за своей работой! У меня к ним столько претензий! Их заключения часто уходят не по адресу». Говорю ему: «Мне в морге сказали, что они составят судебно-медицинскую экспертизу, еще несколько важных документов, которые должны быть предоставлены в суд. Кто эти документы должен забирать? Кто должен контролировать, чтобы они попали по назначению?». В ответ я услышала фразу, поразившую мое воображение: «У них самих очень часто документы уходят не туда, куда следует, и бесследно теряются…». В общем, мне дали понять, что и наши документы имеют шансы бесследно затеряться. И я поняла, что бьюсь об стену головой. Согласитесь, если следователь не хочет выполнить свою работу так, как положено, значит, он не заинтересован в этом?
И еще я Логвинову сказала: «Вот вы летчика не записали, людей не опросили, скажите, пожалуйста, что мне делать дальше, чтобы в суде доказать, что муж – жертва, что мы – потерпевшая сторона?». Ответ: «Я вам советую дать объявление в СМИ о ДТП – например, «бегущую строку» на телевидении. Ну, может, кто-то и откликнется. Но я вас предупреждаю: вам будут звонить мошенники, которые скажут, что мы за деньги скажем все, что угодно…». Не надо мне, отвечаю, от вас никаких советов, есть люди, которые видели случившееся и, если надо, скажут правду. На что Логвинов цинично изрек: «Вы поторопитесь давать эти объявления и искать свидетелей». – «Почему?» – спрашиваю. – «А потому, что со следующего вторника я ухожу в отпуск». – «Тогда приятного вам отдыха», – закончила я этот неприятный разговор.
Мы встали и в растрепанных чувствах покинули кабинет следователя. Я в полной мере ощутила на себе тот беспредел, который царит в наших правоохранительных органах. Не дай Бог столкнуться со следователем полиции по какому-нибудь вопросу. В лучшем случае он над тобой поиздевается, в худшем – обвинит в каком-нибудь правонарушении или преступлении…».
История, рассказанная Светланой, вдовой погибшего в ДТП Виктора Желтова убедительно отражает ситуацию, сложившуюся в полиции Ростовской области. Как показывают факты, следователи «упираются рогом» лишь по заказным делам. Например, по незаконному уголовному делу в отношении главного редактора газеты «Уполномочен заявить» Александра Толмачева. Да и то старший следователь ГСУ ГУ МВД РФ по РО Светлана Уразова более четырех месяцев не производила следственных действий, о чем наша газета не раз писала. Как поведет себя следователь Андрей Логвинов в расследовании дела о гибели Виктора Желтова, покажет время. Мы же обещаем читателям «УЗ», что берем это дело на контроль, будем регулярно рассказывать о том, как оно продвигается.
Сложившуюся ситуацию мы попросили прокомментировать адвоката Андраника Кичияна, представляющего интересы семьи Желтовых:
– Я, к сожалению, часто сталкиваюсь со случаями, когда виновный водитель или его родственники предпринимают попытки, направленные на сокрытие истины. Ну, например, сразу после ДТП они выводят из строя либо тормозную систему, либо банально делают пневмовзрыв правого или левого колеса, в зависимости от направления движения автомобиля. Что, как известно, влечет за собой объективную невозможность управления транспортным средством и отсутствия вины в действиях водителя. Встречается это сплошь и рядом. К сожалению, способствуют тому и обстоятельства дела, связанного с расследованием причин гибели Виктора Желтова. Почему? Во-первых, самым бездарным образом был произведен осмотр транспортного средства и места происшествия. Во-вторых, не зафиксировано, имелся ли тормозной след, то есть предпринималась ли водителем автомобиля Фольксваген Гольф 2 попытка избежать ДТП путем торможения. И, в-третьих, когда покойный был направлен на судебно-медицинскую экспертизу, в сопроводительном письме было написано, что Желтов Виктор Александрович скоропостижно скончался – не более того. Не описаны обстоятельства, почему он скончался.
Дорожно-транспортные происшествия, как известно, имеют определенную специфику. Эксперт должен знать, в связи с чем к нему поступил труп. То ли смерть наступила в результате падения с высоты собственного роста, то ли в результате того, что его сбила машина. В ДТП, к сожалению, нередки случаи, когда покойного пассажира перекладывают на место водителя. Эксперт должен знать, откуда к нему поступил труп. Если он из автомобиля, то по характеру телесных повреждений определяется, был ли это пассажир или это был водитель. То есть эксперт должен знать, при каких обстоятельствах человек скончался. А здесь все банально просто: «Скоропостижная смерть» – и дело с концом. Меня, разумеется, возмущает и другой факт. Супруга покойного вместе с сыном и свидетелем пришли к следователю, чтобы дать объяснения по поводу гибели человека – мужа, отца и приятеля. Рассказать, как все произошло на самом деле. Следователю это было неинтересно. Мне не хочется думать о том, что родственники водителя, совершившего ДТП, нашли с ним контакт. Я полагаю, что это либо лень следователя, либо его неопытность. В общем-то, редко, но такое случается, что неопытного следователя ставят на линию расследования ДТП, и он допускает досадные промахи, потому что еще не знает всей этой специфики, что и как нужно делать.
Но в 90 случаях из 100 нужно обязательно производить опрос свидетелей – тут же, на месте. Обязательно опрашивать потерпевшую сторону. Дело возбуждается автоматически, по факту гибели. Ведь человек умер не потому, что у него внезапно остановилось сердце. Понятно, что причина смерти – это остановка сердца. Но какова причина остановки: то ли это тяжелая болезнь, то ли наезд транспортного средства? В нашем случае, человека собирали по кусочкам. На мой взгляд, для следователя здесь работы непочатый край. Поэтому я подготовил жалобу на имя прокурора Октябрьского района города Ростова-на-Дону с просьбой взять этот материал под контроль, внести требования об устранении нарушений. Каких? В частности, потребовать от следователя профессиональных действий. Ведь это бездействие фактически влечет нарушение конституционных прав потерпевшего на доступ к правосудию.
И вот устранение данного нарушения, а именно бездействия, заключается в том, что следователь обязан в ближайшее время опросить потерпевшую сторону, немедленно возбудить уголовное дело по факту ДТП, обязательно признать потерпевшего гражданским истцом и т.д. То есть выполнить все следственные действия.
С другой стороны, следователь обязан назначить техническую экспертизу автомобиля, выяснить, был ли Фольксваген Гольф 2 исправен в момент ДТП, для чего необходимо подробнейшим образом его осмотреть сейчас, пока он находится на стоянке в отделе полиции. У нас есть фотография этого автомобиля: колеса у иномарки целы. Но нужно осмотреть все узлы и механизмы автомобиля, его двигатель и т.д. Потому что следователь должен зафиксировать, какие есть повреждения у автомобиля: может, разлита жидкость, может, это тормозная жидкость. Выяснить, почему она вылилась? Может, в результате того, что разорвались шланги, что и привело к дорожно-транспортному происшествию, а, может, эти шланги порезали уже после совершения дорожно-транспортного происшествия, чтобы создать видимость технической неисправности автомобиля. В общем, масса вопросов, на которые, надеюсь, в ближайшее время будут даны объективные ответы.
С уличными гонками у нас мало кто борется. 27 июня 2012 года в результате ДТП, устроенного лихачом, погиб Виктор Желтов. А неделей раньше, 21 июня, «ралли» устроили два молодых человека, стартовав от ресторана «Тихий Дон». «Финишировали» эти юные Шумахеры в районе перекрестка Стачки-Зорге, разбив в хлам автомобиль «Жигули», водителя которого в бессознательном состоянии увезли на «скорой помощи».
Борьба с нелегальными гонщиками – это задача донской полиции, численность которой сегодня разрослась до штатов военного времени. Откуда появились эти гонки на наших дорогах? Свое начало они берут в конце XIX века, когда проводились вполне легальные ралли в европейских городах. Однако после того как в 1903 году во время гонки Париж-Мадрид произошло несколько столкновений, эти ралли были запрещены.
Возобновили их в середине 1910-х годов в США, где знаменитый гонщик Эрвин Джордж Бейкер провел ряд показательных заездов. «Полет пушечного ядра» – так с тех пор стали их называть. Сегодня уличные гонки на автомобилях почти везде, в том числе и в США, под запретом. А вот в Ростове, как мы убедились, им открыта «зеленая улица».