Она началась не вчера и не позавчера, а гораздо раньше. Что надо для того, чтобы народ поверил в справедливость закона? От правильных речей председателя Верховного суда РФ Вячеслава Лебедева и главы МВД России Владимира Колокольцева суть происходящего на местах не меняется. В Ростовской области орудуют свои мини-министры и мини-председатели судов. Когда в том же областном суде делаешь ссылку на то или иное Постановление Верховного суда РФ, в ответ слышишь возмущенную тираду председательствующего в адрес вышестоящих коллег: мол, они далеко, а мы тут, нам виднее, у нас есть свой руководитель.
Да что для них Лебедев! Буквально 14 февраля 2013 года меня удивил и разочаровал судья Ростовского облсуда Шелехов. В этот день по ходатайству следователя Уразовой он продлевал мне срок содержания под стражей. Когда началось судебное заседание, я попросил его обратить внимание на то, из-за кого я уже больше года нахожусь в тюрьме. Называю фамилию Козлова, который тесно сотрудничает с американским издательством, где он печатает свои пасквили на первых лиц нашего государства. Привожу пример, как Козлов в присутствии следователя Уразовой высказался, что в одной из ближайших выпусков книги достанется не только Грефу, но и «банде Путина».
Шелехов безразлично отнесся к такому серьезному сообщению. Он дал понять, что его не интересует то, что сказал Козлов в отношении президента Путина. А чему, собственно, здесь удивляться? Руководитель Шелехова и заказчик моего уголовного дела (еще пока председатель Ростовского облсуда) Виктор Ткачев запросто может подсунуть президенту страны подложные документы о назначении судей на вышестоящие должности, обмануть главу государства при заполнении своей декларации (и деклараций близких родственников) о движимом и недвижимом имуществе, доходах и т.д.
Как видим, Шелехову есть с кого брать пример. Разве он мог отказаться, если Ткачев его очень попросил? А я здесь пытаюсь доказывать, что у нас существует государство, российские законы, есть, в конце концов, президент страны. Вижу, словами о гражданском долге Шелехова не пронять. Тогда я обращаюсь к ходатайству следователя Уразовой, в котором говорится, что если меня освободить из-под стражи, то я буду публиковать материалы в СМИ, тем самым оказывать давление на участников процесса. Пытаюсь объяснить судье, что Уразова заводит суд в заблуждение. Прошу его приобщить к представленным следователем материалам в суд крайний номер газеты «Уполномочен заявить». Шелехов берет издание в руки. «А что вы этим хотите сказать?» – задает он мне вопрос. Отвечаю: «То, что на протяжении всего периода тюремного заключения регулярно публикуюсь в газете. Этот номер – не исключение».
Шелехов начинает читать первую полосу газеты, где опубликован мой материал «Ученая степень на продажу». В нем я рассказал о том, как Виктор Ткачев и его дочь Галина защищали свои диссертации доктора и кандидата юридических наук соответственно.
Вернулся к этой теме в связи с разразившимся скандалом с обнаружением большого количества заимствований в ряде диссертаций лиц, защитившихся в одном из диссертационных советов Московского педагогического государственного университета (МПГУ). Комиссия Минобрнауки нашла плагиат в диссертации директора специализированного учебно-научного центра (СУНЦ) МГУ Андрея Андриянова и еще 23 защитившихся. Вместе с тем на проблему плагиата в диссертациях обратил внимание премьер-министр РФ Дмитрий Медведев. «Количество «липовых» кандидатов и докторов наук зашкаливает за все возможные пределы. То, что сейчас эта тема стала обнажаться, я не вижу в этом ничего плохого. Я считаю, что это абсолютно правильно, потому что дальнейшее развитие науки по такому пути будет означать просто дискредитацию присвоения ученых степеней и званий», – заявил премьер-министр на встрече с экспертами Открытого правительства.
Плагиат я обнаружил и в докторской диссертации Ткачева «Проблемы реализации уголовной политики в отношении несовершеннолетних». К примеру, во 2-й главе «Восстановительное правосудие и ювенальная юстиция как способы реализации уголовной политики в отношении несовершеннолетних» читаем первые два абзаца: «Движение примирения возникло более четверти века назад в Канаде и в течение последних лет распространилось в европейских государствах. Сегодня оно приобрело международный характер и оформилось под названием Restorative Justice (восстановительное правосудие). Идеи восстановительного правосудия восприняты правовыми системами таких государств, как США, Франция, Германия, Польша, Чехия, Словакия, Финляндия, Эстония и ряда других. В настоящее время в США разработаны и действуют свыше 300 программ примирения и посредничества, в Канаде – 26, в Европе – более 700.
Визитной карточкой движения примирения является особый тип отношения к событию преступления и его участникам – преступнику, жертве и обществу. Это отношение состоит в том, что на первый план при событии преступления выдвигается необходимость восстановления нанесенного морального, психологического и материального ущерба жертве и вовлечения преступника в социально-реабилитационные программы, а не кара преступника со стороны государства. Возникновение и широкое распространение этого движения вызвано неудовлетворенностью общества результатами традиционного воздействия на преступность и, соответственно, состоянием запрещенности самого общества от криминальных проявлений. Проблема эффективности уголовных репрессий актуализировалась в зарубежном уголовном праве и криминологии в связи с ростом рецидивной преступности на фоне увеличения числа лиц, осужденных к лишению свободы, в том числе за преступления, не являющиеся тяжкими».
Как выяснилось, эти рассуждения принадлежат отнюдь не диссертанту Ткачеву, а коллективу известных в юриспруденции авторов в составе Рустема Максудова, Михаила Флямера и Анны Грасенковой. И опубликованы они в журнале «Адвокат» № 5 за 1998 год, тогда как диссертация нашего героя была защищена в 2007 году. Правдивость моих слов легко проверить. Достаточно «вбить» одно или два предложения из «дефиниции» Ткачева в окно поисковой системы компьютера, и на экране монитора высветится необходимый источник.
«Вклад» в науку
Хочу привести выдержку из положения о порядке присуждения ученых степеней: «…Диссертация на соискание ученой степени доктора наук должна быть научно-квалифицированной работой, в которой на основании выполненных автором исследований разработаны теоретические положения, совокупность которых можно квалифицировать как новое крупное научное достижение, либо решена крупная научная проблема, имеющая социально-культурное или хозяйственное значение, экономические или технологические решения, внедрение которых вносит значительный вклад в развитие экономики страны и повышение ее обороноспособности. Диссертация должна быть написана единолично, содержать совокупность новых научных результатов и положений, выдвигаемых автором для публичной защиты, иметь внутреннее единство и свидетельствовать о личном вкладе автора в науку».
Написано все предельно ясно. Только вот ни одно из перечисленных положений к работе Виктора Ткачева не относится. Как сказал один из рецензентов его докторской диссертации, «Ткачев занимался переливанием из пустого в порожнее». А другой не менее уважаемый ученый, доктор наук, в труде Ткачева нашел ни много, ни мало сорок существенных ошибок и недоработок. И, тем не менее, каким-то образом Виктору Николаевичу удалось протолкнуть свою диссертационную работу в Москве. 
Еще, когда в 2010 году в ходе журналистского расследования встречался с председателем диссертационного совета Даниилом Корецким, тот наотрез отказался показывать список совета и документацию на защитившегося по специальности 08 Ткачева. Сказал только, что вся информация обернется против него. Но признался, что он против ювенальных судов. Мне пришлось самому искать всех участников защиты докторской Ткачева на совете. Светила науки сомневались, что достоверная информация о Ткачеве дошла до Москвы и что устранены те замечания, которые ими были внесены в его работу. Кроме того, имеется информация, что за одного из отсутствующих на защите докторов поставлена подпись. Есть предположение, что перед отправкой работы Ткачева в Москву могли подменить стенограмму.
Кстати, наши государственные деятели гораздо скромнее господина Ткачева. Хотя возможностей у них гораздо больше и источники надежнее. Если брать президента России Владимира Путина, то он – кандидат экономических наук, премьер Дмитрий Медведев – кандидат юридических наук. В Верховном суде только председатель Лебедев имеет ученую степень доктора юридических наук.
В Ростове давно ходили слухи, что кандидатскую и докторскую диссертации Ткачеву писала судья областного суда Елена Воронова. Не буду останавливаться на тех выдержках, которые взяты из ее научных трудов, перечислю только их название: «Восстановительное правосудие для несовершеннолетних и социальная работа» (2001), «Ювенальная юстиция: мультидисциплинарный подход. Опыт становления правосудия в отношении несовершеннолетних в Ростовской области» (2001), «Ювенальный суд и социальные службы: механизм взаимодействия» и т.д. Кое-что позаимствовано и из книги «Ювенальная юстиция в Российской Федерации». Ее издал в 2006 году «Юридический центр Пресс».
Если брать диссертацию на соискание ученой степени кандидата юридических наук Ткачева 2002 года и его же докторскую диссертацию 2007 года, то есть некоторые абзацы, которые совпадают слово в слово. Возможно, случайно кое-что совпадает в автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук Андрея Журавлева и в «докторском» автореферате Ткачева. Просматривается какое-то коллегиальное творчество, плоды которого пожинает один человек.
Есть чего бояться
Однако вернемся к делам судебным. Пока Шелехов читал первые абзацы материала, я спросил у него: «Ваша честь, во сколько обходятся государству эти фальшивые доктора и кандидаты наук?». Судья будто бы не услышал моего вопроса. Но когда он увидел на газетной странице до боли знакомые фамилии, тотчас замахал руками: «Отвечать не буду!».
Постановление 14 февраля Шелехов не вынес. Видимо, пошел докладывать о моей статье в «УЗ» своему «патрону». Чем закончилось их совещание, узнал на следующий день. Два месяца назад точно такой же инструктаж получил судья Бакулев, который подтвердил, что председатель облсуда Ткачев в последний момент вмешался в судебное заседание по моему делу. Бакулев сказал, что никаких дополнительных материалов у Главного следственного управления он не запрашивал. И как в уголовное дело попало письмо начальницы Уразовой Бурдовой на имя Ткачева, он не знает. Наверняка слукавил служитель Фемиды.
На оглашение постановления в Ростовский областной суд меня вывезли 15 февраля 2013 года после обеда. Заседание было назначено на 14 часов. Когда автозак остановился, я услышал команду, чтобы меня вывели в первую очередь. Сразу понял, что Ткачев с моей публикацией ознакомился. И я не ошибся. На меня надели наручники. Раньше выводили по двое. На этот раз одного.
В небольшом дворике собралось порядка двадцати пяти полицейских. Получился живой коридор. Один из стражей порядка по рации доложил, что меня ведут. В здании облсуда увидел всю мощь ткачевской охраны: здоровенные мужики в черной униформе стояли в полной экипировке: бронежилеты, рации и т.д. Они тоже выстроили живой коридор. Кто-то из группы
моей поддержки громко произнес: «Александр Михайлович, вы видите, как они вас боятся?».
Наряду с полицейской охраной в зал судебных заседаний вошли три здоровяка в форме судебных приставов. Кого они хотели запугать? Меня, прошедшего чеченские войны и смотревшего смерти в лицо? Напрасно. Я не из пугливых. Свой страх растоптал еще в январе 1995-го, когда под обстрелом боевиков пробирался на железнодорожный вокзал в Грозном, где держали оборону наши десантники. Теперь я верю, что господин Ткачев даже в туалет ходит с охраной. Ему страшно. И есть, видимо, причины, чтобы бояться. Те уголовно-наказуемые деяния, о которых я писал, еще полбеды. Предполагаю, что «возьмутся» за Ткачева за другое. Его друг, бывший начальник ГУ МВД РФ по РО Лапин, с которым они против меня сфабриковали дело, запросто вывел на безоружных людей более пятисот вооруженных автоматами полицейских. И Ткачев, судя по увиденному 15 февраля в здании облсуда, также страдает ненавистью к народу.