«Мелочи» судебного производства

Следствие изначально продвигало одну версию преступления – ту, по которой виновным выходит Ваня. О такой вещи, как следственный эксперимент, все почему-то напрочь забыли. А с помощью него, между прочим, можно было выяснить, кто еще, кроме Вани, находился рядом с убитым Максимом Пискаревым и с какой стороны. Но зачем выяснять – вдруг что-то не впишется в уже нарисованную картину?
Ее, эту самую картину, нам удалось узнать буквально из первых уст. Вот что рассказал очевидец преступления, Сергей Петрович Швачко, «таксовавший» в тот день на Площади Героев, рядом со школой: «Я проезжал по «низу», и передо мной пробежали два мальчика – один нерусский, а другой русский. Они побежали на угол школы. Нерусский стал спиной, а русский – прямо ко мне лицом. На углу стоял еще один мальчик, русский. Когда эти двое подошли, он тому русскому парню сразу по лицу ударил. А потом тот, который задом стоял, нерусский, тоже замахнулся в сторону лица, и в отблесках фонарей у него что-то в руках блеснуло. Что блеснуло, не могу сказать. Может, браслет от часов, а может, в руках что-то было. Пацаненок, которого ударили, после этого вверх пошел, вдоль школы». Суд этот рассказ как-то в расчет не принял – по сути, лишил человека гражданских прав, гарантированных Конституцией РФ.
То, что показания свидетелей противоречат друг другу, оказалось не самым страшным: в протоколе судебного заседания почти все они попросту искажены. Так, в ответах Вани написано: «У Пискарева был нож. Он достал его и отдал». Фактически же подросток сказал, что погибший Максим «достал его и отдал Агбаляну». На вопрос: «Была ли испачкана ваша одежда?» Ваня якобы ответил: «Да, в крови была», на самом же деле он показал, что «одежда была чистая» и ни он, ни мама «не видели следов ни крови, ни грязи». Перевраны даже показания матери, Натальи Анатольевны Куровой. В протоколе зафиксирован совершенно абсурдный ответ: «Ваня обувал черные кроссовки, но когда я сказала, что он пришел в красных, он обул красные кроссовки». Но о красных кроссовках Наталья не говорила ничего и вообще подчеркивала, что красные – не кроссовки, а футбольные бутсы, а черных кроссовок у ее ребенка нет. На некоторые вопросы ответы и вовсе отсутствуют. Может быть, все дело в секретаре, не успевшем сразу зафиксировать то, что сказали свидетели? И тогда ответы формулировались, или – более прямо – «подгонялись» уже после допроса?
Кстати, о кроссовках. На них будто бы была обнаружена кровь погибшего мальчика. Но документ, устанавливающий принадлежность этих кроссовок Горбунову, в деле отсутствует, а свидетели говорят, что обувь была красного, а не черного цвета. Для экспертизы – «мелочь», но для обвинения – один из ключевых моментов. Как и нож, с которого судмедэксперты… смыли пятна крови.
Интересна история и с фотографиями, сделанными у Вани дома при обыске. Сначала они как-то не получились, а через год (фотошоп осваивали?) их вдруг «восстановили». Ну и, конечно, на них четко видно якобы найденное орудие убийства, пресловутый нож. А вот ходатайство о производстве технической экспертизы (как и остальные 15 ходатайств), которая могла бы показать, те ли это фотографии и карта памяти, было отклонено.
В соответствии с нормами УПК РФ, «доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения». Однако ни следствие, ни суд не реагировали на эти доводы.
У Ваниного адвоката, Надежды Алексеевны Чернышевой, на этот счет свое мнение: «Следствием, а затем и судом были отклонены абсолютно все ходатайства о проведении экспертиз по делу. Если Горбунов действительно виновен в гибели мальчика, то экспертизы это подтвердили бы. Но раз их не захотели ни в коем случае проводить, значит, судья был заранее уверен, что результаты будут в оправдательную сторону, а для вынесения обвинительного приговора это было не нужно. Как можно иначе толковать отказ подсудимого на представление доказательств отсутствия вины?».
Мальчику не просто вынесли немыслимый приговор. Со слов мамы и бабушки подростка известно, что в Новочеркасском СИЗО 61/3 к мальчишке был «повышенный интерес». Недавно доблестные надзиратели спровоцировали заключенных, отобрав у них все личные вещи вплоть до постельного белья, на «бунт», который специально снимали на камеру. Интересно, почему на камеру не снимают то, как избивают малолеток, или прокисшую баланду, которую приносят на обед? Это, конечно, вывело из себя «бунтовавших», возмутившихся ужасными условиями и отсутствием необходимой медицинской помощи. «Ах, вы больные? – похоже, решили надзиратели. – Значит, поедете в больницу, там вас и обследуют». Семь человек, включая Ваню, отправили в Межобластную туберкулезную больницу (МОТБ-19) в Ростов. Подозрение на острый пиелонефрит у Ивана подтвердилось (побои во время первых допросов, видимо, не прошли даром), мальчика решено было оставить на три недели в больнице, как вдруг на третий день его пребывания там, в ночь с пятницы на субботу, всех ребят оттуда забрали. Матери подростка Наталье Анатольевне с большим трудом удалось узнать, где ее сын. Начальник ГУФСИНа по Ростовской области Измалков Сергей Егорович, сказал ей, что ребенка перевели в Ростовское СИЗО 61/1. Причина? «Оперативная информация», то есть ничего объяснить он пока не может. Над мальчишкой, скорее всего, опять издевались. Мать настаивает на медицинской экспертизе: «Медики сказали, что следы от побоев можно обнаружить в течение месяца. Хочу, чтоб Ване сделали обследование внутренних органов».
Ужасы, которые прошел подросток, покажутся невероятными даже виновному. А невиновному-то как быть? Надеяться на справедливость надзорных инстанций, если уж суд не захотел рассматривать дело честно? И на то, что до момента рассмотрения надзорной жалобы не будут уничтожены все вещественные доказательства по этому делу, как постановил суд. (Тоже ведь неспроста. Кто потом сможет что доказать?) Так кто возьмется сказать, что в этом деле не все чисто? Или в нашем государстве судьба человека – мелочь?

Оставьте комментарий