Ровно полтора года назад в селе Сулине Миллеровского района в семье Галины Шаповаловой произошла трагедия. В ночь с 8-го на 9 марта 2009 года ее дочь, 18-летнюю Настю, изнасиловали и убили. На следующий же день – какая удача! – следствие находит преступника. Бывший одноклассник Насти Андрей Буденский якобы сознается в содеянном. А потом… меняет показания, еще раз и еще. Найденная версия не клеится, а прорабатывать другие следствию, как водится, «влом». «Дело затягивается специально», – уверены матери погибшей и обвиняемого. Они, не доверяя следствию, с самого начала вместе (!) бьются за правду.
Не дело, а мозаика
Настя училась в Луганском национальном университете, домой в Сулин приезжала на каникулы и праздники. В тот злополучный вечер 8 марта в местном Доме культуры устраивали концерт и дискотеку. За девушкой заехала подруга, Света Суханова, и они вместе отправились на праздник. Там, около 22.00, девушки встретили друзей из соседнего села Греково – Сергея Палиева и Олега Байденко. Ребята вместе с Настей поехали в Греково, а Света, чем-то расстроенная (в своих показаниях она не уточняет, чем именно), пошла домой. Ближе к полуночи Настя, Сергей, Олег и еще две девушки из Греково заехали за Светой и все вместе вернулись на дискотеку. Света с Сергеем остались в машине, остальные зашли в здание ДК.
«Примерно в половине двенадцатого я позвонила дочери, – рассказывает мама Насти Галина Шаповалова, – спросила у нее, скоро ли ей дверь открывать или она потом позвонит. Настюша сказала: «Потом». В полвторого я проснулась, а дочки еще нет дома. Я начала ей звонить, но телефон не отвечал. «Вне зоны действия сети». Звоню Свете, думаю, если они вместе, то у нее тоже будет вне зоны действия, но вызов пошел, и я отключилась. Насте я звонила всю ночь, и только около семи утра наконец пошли гудки, но она не брала трубку. А иногда было такое впечатление, будто кто-то сбрасывает звонок».
Отработав весь день и так и не получив вестей от дочери, Галина Васильевна решила сама пойти искать Настю. В пятом часу вечера 9 марта женщина нашла тело своего ребенка на старой школьной спортплощадке, совсем рядом с местом своей работы. «Настя лежала на снегу со спущенными до колен джинсами, в одном сапоге, тело было изуродовано, – еле удерживаясь от слез, вспоминает Галина. – Но не было ни следов борьбы, ни следов крови. Явно было видно, что все происходило не на этом месте. Будто ее туда перенесли, а рядом аккуратно разложили ее вещи».
Поначалу так думали и оперативники, приехавшие на вызов Галины. Но, видно, что-то не заладилось или просто было лень искать настоящее место преступления, и в деле оставили старую спортплощадку. «Место преступления не столь важно в данном случае», – сказал матери убитой девушки руководитель Миллеровского следственного отдела Барашев. Хороший, наверное, специалист.
Следствие приняло решение проверить всех, кто был на праздничной дискотеке в ДК. И очень быстро, в течение нескольких часов, обнаружило… Андрея Буденского – у того на щеке и руке были ссадины. Руку он повредил, когда ударил Настю по лицу и задел зубы, а на щеке – так то его Настя укусила, сопротивляясь. По крайней мере, так посчитало следствие. «Все экспертизы пишут, что это не укус, а травма, нанесенная тупым предметом», – говорит мама Андрея, Наталья Васильевна. Но следствию ничего не докажешь.
9 марта Андрей дает показания, согласно которым он изнасиловал девушку и два или три раза ударил ее палкой, «чтобы сломить ее сопротивление». Причем делал он это не один, а вместе с неким Александром Сурженко, который «молча шел за ними» от ДК к месту преступления. Именно он и убил девушку. Кирпичом. «Хочу пояснить, что я с Сурженко ни о чем не договаривался, все… события произошли спонтанно», – написано в первых показаниях Андрея. Та же история – в показаниях Сурженко от 10 марта. С одним нюансом. «Андрей предложил заняться сексом с Шаповаловой Настей», – говорит Сурженко, рассказывая о своем разговоре с парнем в тот вечер. Но тут выясняется, что у Сурженко… алиби: меньшая дочка Натальи Буденской, матери Андрея, и мальчик, с которым она шла с дискотеки, видели Александра в предполагаемое время совершения преступления.
Итак, Сурженко не подходит. И уже 11 марта 2009 года Андрей дает другие показания. По ним преступление он совершил со своими друзьями, с которыми в тот вечер пил пиво: Русланом Тачаевым, Анатолием Шпаком, Александром Цепляевым. Теперь уже не на старой школьной спортплощадке, а в одном из заброшенных домов недалеко от ДК. Именно они нанесли Насте смертельные удары, а потом непонятно зачем перенесли девушку на площадку. Но – бывает же так! – и у этих ребят оказалось алиби. Правда, хиленькое, натянутое, наверное, следствие поверило им на слово.
На следующий день, 12 марта, Андрей в третий раз дает показания. Не мудрствуя лукаво, он утверждает, что все сделал один. Может показаться, что парень клеветал на других специально, не желая отвечать за содеянное в одиночку. Но тут, знаете ли, возникает другой вопрос: а причастен ли вообще к произошедшему Андрей?
А был ли мальчик?
Следствие ухватилось за Андрея с самого начала. Удобно: с Настей они учились в одном классе, общались, да и на дискотеке он к ней подходил поздороваться, поздравить с праздником. К расследованию подключили кинолога. Собака взяла след, дошла до дома Буденского и… «закончила свою работу, так как потеряла след». Подозреваемого Андрея попросили объяснить, как все происходило. «Он даже не дошел до места преступления, кое-как объяснил свои действия, – говорит Галина Шаповалова. – Потом следователь у него спросил: «А палка ломалась?». «Нет», – ответил Андрей. А в деле проходит три фрагмента палки».
Экспертиза трусов парня на наличие на них Настиной ДНК показала, что женской ДНК на трусах вообще нет. Биологическая экспертиза на наличие у Андрея подногтевого содержимого девушки, а у нее – его подногтевого содержимого также не подтвердилась.
«Нас уверяли, что по словам многих ребят, которые были на дискотеке, это сделал мой Андрей, – объясняет Наталья Буденская, мама молодого человека. – А когда я все-таки познакомилась с делом, то поняла, что там вообще нет показаний против него!».
Зато после каждого очередного записанного рассказа Андрея следует фраза: «Данные показания я давал по собственной воле, и меня к этому никто не принуждал». Как правило, в протоколе допроса такое утверждение не нужно, а если оно все-таки есть, значит, неспроста. Возможно, причиной послужило то, что описано в жалобе адвоката Буденского Тамары Бедукадзе?
«Оперативные работники Миллеровского ОВД шесть раз надевали на Андрея противогаз, отверстие для подачи воздуха которого было заткнуто тряпкой, и он задыхался, при этом надевали на руки наручники, наносили множественные удары по почкам, ребрам, в область половых органов, положив на голову папку с бумагами, наносили удары по голове, сопровождая свои действия угрозами дальнейшей физической расправы. В результате оказанного на него воздействия Буденский А.А. по требованию оперативных работников был вынужден написать явку с повинной».
В местной газете миллеровского района «Наш край» 5 января 2010 года написано: «…имеются неопровержимые доказательства вины этого молодого человека (Андрея Буденского). Сомнений в том, что именно он совершил это преступление, у следствия нет». У следствия, может быть, и нет, но прежде времени называть человека виновным вообще-то нельзя.
Факты без домыслов
Вопрос о причастности Андрея к изнасилованию и убийству встал, собственно, не только потому, что молодой человек дал несколько разных показаний, а 18 марта уже и вовсе утверждал, что никаких насильственных действий в отношении девушки не совершал. Дело в том, что, помимо рассказов Андрея, есть еще довольно много других зацепок.
Прежде всего – количество ран на теле убитой девушки. По результатам судебно-медицинской экспертизы у Насти обнаружено 86 поражений, 31 из которых – на голове. «Один человек просто не мог этого сделать, – считает Галина Шаповалова, – при этом у обвиняемого Буденского нет крови ни на одежде, ни на обуви. После полученных повреждений моя дочь не могла самостоятельно одеваться и передвигаться. Значит, ее кто-то должен был одевать и перемещать, и человек, сделавший это, не мог не оставить на себе следы. Да и никакая деревянная палка, которой ее якобы били, не выдержала бы».
Кстати, о палке. В той же судмедэкспертизе написано, что «на всей поверхности лоскута кожи (раны) обнаружено присутствие соединений железа… Полученный результат… может свидетельствовать… о происхождении травмирующего оружия (предмет изготовлен из железа)». А палка – она же деревянная.
Вот еще несколько любопытных фактов. В ту ночь на улице, по которой Настя должна была идти домой примерно с 1.30 до 2.30, как раз во время совершения преступления, находились несколько человек из села Волошино. Трое из них допрошены, остальные – почему-то нет. Кроме того, возле ДК в то самое время стояло бежевое такси марки «Жигули» (классика). Кого оно привезло и куда делось потом, никто сказать не может, «хотя, – говорит Галина Шаповалова, – у нас деревня маленькая, все друг друга знают, и все машины наперечет».
И еще. Согласно распечатке телефонных звонков, в 1.01 ночи Настя позвонила «грековцу» Сергею Палиеву, но соединение длилось лишь семь секунд, девушка успела только позвать парня: «Сережа, Сережа…». Сразу после этого номер стал недоступен. Но ведь мама Насти дозвонилась дочери в семь утра! Значит, кто-то включил телефон. Следствием же детализация звонков за это время уже не берется.
Дело сменило уже несколько следователей. Дольше всех задержался Евгений Украдыженко, даже повышение получил за особое рвение. Вернее, «нервение» в поиске виноватых. «Такое впечатление, что следствие знает, кто это сделал, но прикрывает его, – делится с нами своими мыслями Галина Шаповалова. – Либо время ушло, и им теперь нет резона отпускать Андрея, ведь они за «раскрываемость» дел погоны получили. А у кого искать помощи мне, простой деревенской женщине? Ведь боль не проходит…»