ЗОНА СМЕРТИ


В России лишение свободы может означать лишение жизни

 

Изменилось ли что-то в ИК-5 со времени публикации на сайте «Московского комсомольца» статьи «Зона смерти» от 22 сентября 2010 года? Прочитаете в следующей публикации.

 «Я, отец Сизова С.М., обеспокоен здоровьем моего сына. Он находится в г. Новотроицке, в ИК 25/5. У него крайне тяжелое состояние: он не может принимать пищу в связи с наличием грибка в горле, не может передвигаться, отечность ног, сильный кашель, разложение печени. В течение месяца похудел на 20 кг. На мои просьбы поговорить с лечащим врачом ИК 25/5 получил отказ в грубой форме: «Мужчина, у нас очень много больных, врач физически к вам не может выйти поговорить». Сейчас сын находится в стационаре туббольницы колонии, у него постоянно температура 40. Ростислав Иванович, помогите мне, ведь сын может не протянуть и месяца. 06.09.2009 год». Это письмо легло к двум сотням таких же страшных бумаг со всей страны. Но запомните эту фамилию – Сизов.

По данным Генпрокуратуры, сегодня в России свыше 90% заключенных страдают социально значимыми заболеваниями, такими, как туберкулез, гепатит или ВИЧ-инфекция.

При этом в 2010 году на медицинское обслуживание заключенных было выделено лишь 24% от необходимого объема средств. Проверка Генпрокуратуры выявила, что во многих медчастях в местах лишения свободы не хватает лекарств, в том числе для лечения туберкулеза. Те лекарства, которые есть в наличии, зачастую хранятся неправильно, в результате препараты портятся и списываются – в Ульяновске, например, легкой рукой было отправлено на помойку 10 тысяч коробок противотуберкулезных лекарств стоимостью более миллиона рублей.

Кроме того, в штатах медчастей повсеместно отсутствуют врачи-инфекционисты, дерматологи, венерологи, кардиологи. Многие медчасти не оснащены современным оборудованием. А оборудования для определения состояния здоровья у заключенных с ВИЧ нет практически нигде: люди могут сидеть по 5–7 лет и ни разу не сдать кровь для анализов. Рекордсменом является Мамадышевская колония-поселение: там ни разу не брали кровь у заключенных с ВИЧ в течение последних 25 лет!

– В зонах сейчас – беда: лечения ВИЧ и туберкулеза нет, медицинской помощи адекватной нет, – говорит Ростислав Ламерт, тот самый, которому писал отец заключенного Сизова. Во Всероссийском объединении людей, живущих с ВИЧ, Ростислав занимается ситуацией в местах лишения свободы. – Смерти были всегда. Но сейчас из каждой колонии выносят по нескольку трупов в месяц.

Конвейер…

Четыре дня лечения

Есть в Оренбургской области город Орск. Если посмотреть на него с высоты ближайшего холма, видно, как город со всех сторон обнимают полосы дыма – серые, черные, желтые. Это дымит не меньше десятка предприятий: переработка меди, никеля, нефти. Самые зловещие дымы скрывают под собой соседний с Орском город Новотроицк. Туберкулезная зона ИК 25/5 находится именно там.

В этой колонии в прошлом году всего за полгода отмучился Володя Самохин. Он вошел туда своими ногами в феврале, рассчитывая через полтора года освободиться. А в сентябре в те же ворота вынесли его худое тело.

…Нехорошо, конечно, вышло – к его родителям мы приехали после девяти вечера, и весь разговор состоялся на ночь глядя. Петр Самохин часто выходил курить в темный двор, мама Галина плакала.

– Вову забрали зимой, – вспоминает мама. – И 15 июля его обследовали, туберкулеза не было. А уже 14 сентября Вову внезапно поместили в «больничку», и через несколько дней он позвонил в полном ужасе и стал нас просить: «У меня отказывают ноги, заберите меня! Здесь каждый день выносят трупы!». Но врач говорила, что он лечение получает, а нам надо только принести для него лекарства – эссенциале, витамины, препарат железа. Мы передавали ему еду, лекарства, питье, но однажды нашей дочери позвонил знакомый из колонии и сказал: «Даш, так и так, у твоего брата нет ничего. А санитары даже не подходят судно принести, матрас поменять»…

За неделю до смерти Володи Самохиным разрешили свидание. Родители обрадовались – значит, не все так с сыном плохо. В колонию они приехали втроем, с дочерью Дашей.

– Мы зашли в комнату свиданий, – рассказывает Даша, – и стали ждать Володю. Он молодой, здоровый, спортсмен был. И когда двое мужчин внесли его под руки, у меня началась истерика. Я кричала на всех: «Что вы с ним здесь сделали!». Вова еле сидел, не мог говорить и глотать, рот был обметан белым налетом из-за плеврита, он только попросил пить. Я кинулась за водой, стала забегать во все кабинеты и везде видела удивленные лица врачей. Один из них пошел за мной: «Что-то случилось?». Вове померили температуру – 41°. Я кричала: «Для чего вы его нам вывели на свидание?! Матери! Для смеха?».

Володе оставалось жить 7 дней. Врачи видели это. Но отпускать на волю, где его могли бы вылечить (это называется освободить от наказания в связи с болезнью – «актировать»), – не стали.

– Если вы не можете лечить – ну отдали бы нам! – плакала мама Галина, сжимая пакетик документов. – Хоть бы умер дома, а не как собака…

В этом пакетике лежит странная бумага – обстоятельный, детальный отчет руководства УФСИН по Оренбургской области о том, как именно Самохин В.П., 1982 г.р., умирал в ИК 25/5. Он был подготовлен в ответ на просьбу об освобождении в связи с болезнью.

«14 июля 2009 года Самохин прошел очередное рентгенологическое обследование – данных за активный туберкулез не выявлено.

14 сентября был доставлен в медицинскую часть в связи с ухудшением состояния здоровья. В тот же день госпитализирован в стационар медицинской части. После обследования установлен рецидив туберкулеза.

Несмотря на проводимое лечение с 18 по 23 сентября, состояние больного оценивалось как тяжелое за счет прогрессирующей ВИЧ-инфекции.

23 сентября освидетельствован для предоставления в суд на освобождение от отбывания наказания в связи с болезнью.

29 сентября Самохин В.П. скончался»

Он умер за 15 дней. И речь идет не о безнадежном больном, которого врачи старались спасти, но – увы. Речь идет о человеке, который умирал наиболее мучительным образом под совершенно безмятежными взглядами врачей и администрации. Скорее всего, он был плох уже летом, а в больницу его перевели, когда он перестал вставать.

Все знали, что у него туберкулез. Но лечение проводили только «с 18 по 23 сентября». Четыре дня.

Вместе с телом сына родителям вернули пакет с лекарствами, которые они ему передавали. Все таблетки и ампулы были не распечатанные. Володе ничего не дали.

– Это не исправительная колония, – роняет немногословный отец. – Это лагерь смерти. А о том, что сын умер, нам сообщили сокамерники. А то бы его похоронили без нас…».

Подробнее на сайте  http://www.mk.ru/social/2010/09/22/531441-zona-smerti.html

 

Оставьте комментарий