Как я пытался выбраться из концлагеря на похороны дочери

В ИК-9 было торжество. Приехали ветераны этого концлагеря. Какое им было дело до того, что несколько часов назад у меня скончалась единственная дочь? Они вышагивали по территории колонии в сопровождении начальника ИК-9 Тубитова. Зэкам же  выходы с «локалок» были  запрещены. Пришлось кричать и требовать встречи. Мерген Тубитов услышал. Обещал, что после того, как проводит гостей, вызвать меня. Однако застолье затянулось. Ждал. Сердце разрывалось на куски. По  закрытому дворику, весь истерзанный горестными мыслями, вышагивал час, два, три… Когда совсем стемнело, пришел дежурный по лагерю и сообщил, что Тубитов еще не освободился, поэтому со мной может встретиться начальник производства ИК-9 Беляков. А что делать? Пошел.

Беляков сразу же расписался в своем бездействии. Плел разную ерунду: от невыполнения зэками швейных заказов до неправомерного давления со стороны начальника УФСИН по Оренбургской области Поршина. Не выдержал, остановил говоруна. Понимал, что Тубитова уже не дождусь, поэтому попросил Белякова доложить ему о переносе встречи на раннее утро.

С трудом дождался рассвета. Никто не вызвал. Решил действовать через дежурного по концлагерю. Он оказался на месте.

— Доложите Тубитову, что я хочу с ним встретиться. 

— Не положено. Он по понедельникам принимает.  Пишите заявление.

— Какое заявление? У меня дочь умерла. 

— Не врете? 

Видимо мой измученный вид повлиял на тугодума. Быстро начал тыкать пальцем на телефонные кнопки.

— Через полчаса он выйдет к Вам. 

Почти час ждал. Встретились. После вчерашних гостей Тубитов слабо соображал чего я от него хочу.

— Соболезную, но отпуск не в моей компетенции. Выезд за пределы ИК решают верхи. 

— Так переговорите с ними. Мне надо писать заявление?

— Зачем? Вы же писали его.

— Когда я узнаю результат?

— Надеюсь скоро.

— Можно придержать похороны?

— Делайте, как считаете нужным.

Появилась надежда. А вдруг! Опять весь день прождал. Тубитов молчал. Принял решение самостоятельно обратиться к директору ФСИН Корниенко. Написал коротко: «Прошу срочно этапировать меня в г. Ростов-на-Дону для участия в похоронах моей единственной дочери». Ничего противозаконного в моем заявлении не было. Уголовно-исполнительный кодекс (ст.97 ч.1 п «а») позволяет это делать. Об этом же прописано и в Европейских пенитенциарных правилах.

16.11.2018 года в 10:00 я отдал дежурному по концлагерю свое заявление на одной страничке с пометкой «Срочно!!!» для отправки его факсом в Москву. И что Вы думаете? Только в 16:00 зашевелилось местное руководство. Меня вызвали в штаб, где собралось пять человек во главе с заместителем начальника ИК-9 по воспитательной работе капитаном Николаем Шереметьевым. Когда вошел в кабинет, то  сразу обратил внимание, что на столе у Шереметьева лежит мое заявление директору ФСИН России Корниенко, а на окне стоял видеорегистратор.

— Мы — комиссия по обращению осужденных, — упредил мой вопрос Шереметьев. — Вы сегодня первый.

— Я в вашу организацию не обращался. Мое заявление ,которое я вижу у вас на столе, адресовано директору ФСИН Корниенко, а не вам. Почему вы его до сих пор, не отправили? Факс испортился? 

— Прежде, чем сделать это, мы решили с вами побеседовать.

— О чем? С момента подачи заявления прошло уже 6 часов. Требую немедленно по факсу отправить его в Москву.

Шереметьев зашуршал страницами уголовно-исполнительного кодекса:

— Мы… вот… разъяснить вам хотели. 

— Если со ст. 97 УИК, то я с ней знаком. Согласно этой статьи, вы обязаны отпустить меня на похороны единственной дочери. Если Тубитов не может  или не хочет решать, то пусть Корниенко проявит гуманизм. Когда Вы отправите ему мое заявление?

— Сегодня.

— Исходящий номер и дату отправки когда дадите?

— В ближайшее время.

Это ближайшее время наступило почти через месяц. Мне 12 декабря вручили сопроводительное письмо для Корниенко, в котором говорится, что Толмачеву А.М. разъяснен порядок разрешения вопросов, изложенных в его заявлении. Подписал  сопроводиловку Шереметьев. Вранье чистой воды. Разъяснений я никаких не получал. А вопрос был один — разрешить мне отпуск на похороны дочери. В этом документе и последующих ответах ключевые слова — «отпуск» и «похороны» не упоминаются. Опустили их умышленно, так как за нарушение закона кому-то отвечать надо. Я у них не деньги же взаймы просил.

Как и предполагал, заявление Корниенко было отправлено не факсом, а простым письмом. Судя по ответу директору ФСИН России Корниенко, он даже не удивился такой «оперативности» своих подчиненных из ИК-9 и сам продолжил чиновничью тягомотину. От адресованного ему заявления безосновательно отказался. Может Тубитов послал ему другое заявление за моей подписью? Типа, сколько лет Корниенко и как зовут его жену? Поэтому мое заявление управление режима и надзора и переправил. Там заморачивать себе голову не стали, и заместитель начальника Ковтун отфутболил заявление в УФСИН по Оренбургской области, куда оно шло целых две недели. Поршин блеснул своей грамотностью и, обозвав письмом пятистрочечное уведомление Ковтуна, отправил мне отписку. Я эту огтписку получил 20.12.2018. Через пять дней  Поршин меня снова удивил. Прислал 25.12.2018 очередную отписку следующего содержания: «В ходе проверки установлено, что ваше заявление об этапировании от 16.11.2018, адресованное директору ФСИН России, согласно реестру исходящих документов, направлено в ФСИН России 16.11.2018 за номером исх-58/4-8716. Перед отправкой адресату администрацией исправительного учреждения указанное заявление не рассматривалось».

Как вас понимать, господин Поршин? Кто врет — вы или Шереметьев? Во-первых, никакой проверки по данному вопиющему факту не проводилось. Во- вторых, запросите у Шереметьева сопроводиловку Корниенко под № 58/4-8716 от 16.11.2018 и вы убедитесь, что там черным по белому записано: «Осужденному Толмачеву А.М. разъяснен порядок разрешения вопросов, изложенных в его заявлении». В-третьих, копию заявления на имя Корниенко я вам направлял. Так почему же вы не спросили у своих подчиненных, отправляли ли мое заявление по факсу директору ФСИН? Признаюсь, так и хочется сказать крепкое словцо в ваш адрес, но этикет журналистский не позволяет. Да и офицерский тоже. Вы привыкли на рабском труде зэков наживаться. Я убедился, что вы заключенных за людей не считаете. Видимо, деньги затмили вашу офицерскую честь. Хотя, какой вы офицер, если у Вас не звание, а спецзвание… В случае боевых действий в действующей армии будете лычки носить(см. примечание). Ваш коллега из ГУФСИН по Ростовской области тем же самым занимался. До ареста успел меня «продать» за большие деньги в Оренбургскую область, за 2000 км от родного дома. И где он сейчас? С чертями, поди, сейчас беседы ведет! После его странной смерти в СИЗО  УФСБ по Ростовской области ростовские зэки полной грудью вздохнули. Считаю, что все начальники УФСИНов должны помнить о его судьбе. Каким был и как погано закончил свою жизнь.

Конечно же, уважаемый Сергей Васильевич, я вам ничего плохого не желаю. Пусть ваши дети будут всегда живы и здоровы. А у меня была одна единственная дочь, которую из-за таких как вы, больше 5 лет не видел и больше никогда не увижу. Попрощаться в день похорон и то не дали. Так вы поступили с боевым офицером… Поди, радуетесь, что смогли об меня вытереть ноги, когда у меня такое горе?

Конечно, женскими колониями легче руководить. Опять же, бонусы всякие… До сих пор ваши похождения там помнят. Постараюсь более подробно об этих  ваших похождениях рассказать.  Может, хоть вашим детям стыдно станет за ваше прошлое. В своих никчемных отписках вы даже соболезнование не выразили в мой адрес. Но Бог вам судья. Запомните, что на чужом горе счастье своей семьи не построишь. А тем более служебную карьеру.

Толмачев А.М.,

декабрь 2018 г.

ФКУ ИК-9 УФСИН по Оренбургской области

Примечание для несведущих: воинское звание при переходе из вооруженных сил в силовые органы сохраняется, в то время как при поступлении на службу в министерство обороны из силовых ведомств, например, из ФСИН, специальное звание не сохраняется (прим.- А.И.).

1 комментарий к “Как я пытался выбраться из концлагеря на похороны дочери”

  1. Слов нет….
    Мои соболезнования Вам и Вашим близким!
    В Генеральную прокуратуру на имя Чайки в конце декабря я написала прошение о пересмотре Вашего дела, а так же о чудовищных пытках со стороны всех правоохранительных органов! Написала и о смерти Вашей дочери и о том, что Вас незаконно отправили в Оренбургскую область… Мне был задан вопрос:»А он сам жаловался на все это?»»Конечно, миллион раз! Но никто пальцем не пошевелил чтоб прекратить эти издевательства!»-был мой ответ.

Оставьте комментарий