Самое страшное на войне – попасть в плен. Думал ли я об этом, когда 1 января 1995 года оказался в городе Грозном? Думал. И поэтому в одном кармане носил ручку с блокнотом, в другом – гранату. Вот все вооружение военного журналиста. Повезло. В плен не попал. Двадцать пять репортажей с боевых действий передал в окружную газету «Военный вестник юга России», а гранату сдал на склад.
Пленили меня спустя семнадцать лет. И не чеченские бандформирования, а ростовские полицейские по указанию начальника МВД РФ по РО генерала Алексея Лапина, арестовали по ложному доносу.
Сначала меня бросили в тюремные казематы города Новочеркасска. Затем, чтобы усилить контроль и давление, меня в столыпинском вагоне доставили в СИЗО-1, так называемый ростовский «Централ». Побывав там и там, могу сравнить все прелести арестантской жизни в этих заведениях. Речи об исправлении оступившихся, а то и вовсе невиновных людей, здесь и быть не может. Здесь идет борьба за выживание. Расскажу о том, что творится в СИЗО и за его пределами.
«У нас нет специалистов»
Начну с самого главного – медицинского обслуживания, содержащихся в СИЗО. Не секрет, что сюда попадают люди разного возраста, и чаще всего далеко нездоровые. Не раз видел, как стариков и старух под руки водят на следствие и обратно. То, что они вот-вот, как говорится, отдадут Богу душу, никого не интересует. Дожил до утра – хорошо, не дожил – спишут со счета.
Если говорить о штате медработников СИЗО-1, то он состоит из нескольких человек. Возглавляет этот небольшой коллектив капитан внутренней службы Марина Синюгина. Она уже фигурировала в моих материалах. Снова вернуться к этой теме побудило ее бездушное отношение к больным.
Вспоминаю нашу первую встречу, когда меня этапировали из Новочеркасска в Ростов. Синюгина меня пригласила в свой кабинет. Начала с того, что с теми «болячками», которые есть у меня, надо ехать в МОТБ-19 (тюремная больница, которая находится в Октябрьском районе Ростова-на-Дону). И тут же предупредила, что хороших специалистов там нет. Операцию, которая мне требовалась, там не сделают. Пришлось отказаться от такого «заманчивого» предложения. Ухудшение здоровья и постоянные письменные запросы общественности и моих адвокатов заставили руководство СИЗО-1 вывезти меня в окружной военный госпиталь. Там высококлассные профессионалы осмотрели меня и сразу положили на операционный стол.
Лечащий врач настоятельно требовал, чтобы мне дали возможность пройти послеоперационную реабилитацию в госпитале. Но следователь Уразова, да и сама Синюгина настаивали на моем возвращении в СИЗО-1. Конечно, это не их инициатива, а тех, кто меня бросил на тюремные нары.
Буквально через месяц у меня стало резко ухудшаться здоровье. Кроме старых «болячек», появились новые. Из-за проблем с почками стали опухать ноги, на них появились кровавые пятна. Спрашиваю у Синюгиной: «С чем связана болезнь ног?». Ответ последовал мгновенно: «Вам необходимо делать шунтирование». «Так делайте», – говорю. – «У нас нет специалистов». И дала добрый совет: «Обращайтесь к следователю Уразовой, пусть она даст разрешение на вашу повторную госпитализацию».
«Ждите решения…»
Два месяца я, мои родственники и адвокаты письменными требованиями засыпали следователя Уразову о моей срочной госпитализации. Не знаю, кто ее надоумил, но 25 июля такое разрешение я все-таки получил. Расписавшись за постановление, спросил: «А руководство СИЗО-1 получило этот документ?». Светлана Уразова заверила, что он уже у них. Теперь все зависит от оперативности начальника СИЗО-1 Сергея Саранцева. Жду этой оперативности день, два… Через неделю меня подняли в медсанчасть к Синюгиной. Она достала несколько документов, подписанных Уразовой: «Вот видите, какая она безграмотная. Она снова хочет вас отправить на дополнительное освидетельствование. Буду ей сейчас готовить ответ, что ни одним законом не предусмотрено дополнительное освидетельствование. Бред какой-то».
«Так у меня есть от нее разрешение на стационарное лечение в окружном военном госпитале». Синюгина долго рассматривала постановление следователя, потом столько же внимательно читала, и, наконец, сказала: «А у нас такого нет». «Как, нет? Уразова говорила, что руководство СИЗО его получило». – «Не знаю, что она там вам говорила, но нам она прислала несколько писем о вашем дополнительном освидетельствовании. Если будет то постановление, которое я читала, мы вас вывезем. В чем проблема?». – «Зачем ждать, снимите ксерокопию этого постановления…». – «У нас не работает ксерокс».
Прошла еще неделя. Ксерокопированное постановление следователя о моей госпитализации наконец-то попало в руки руководства СИЗО-1. Опять пошли томительные дни ожидания. В прошедшую субботу мы снова встретились с начальником медсанчасти Мариной Синюгиной. Она стала оправдываться, что не ее вина в такой проволочке: «Постановление о вашей госпитализации где-то в кабинете у начальника. Все сейчас зависит от него». Напоминаю руководителю медсанчасти о законе от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ, в котором говорится о безотлагательной медпомощи при ухудшении здоровья обвиняемого или подозреваемого. «Знаю, – отвечает Синюгина, – но ничего поделать не могу. Ждите решения начальника СИЗО-1».
Рано или поздно меня все равно вывезут в военный госпиталь. И, возможно, снова положат на операционный стол. В данном случае промедление смерти подобно. Но, как вижу, до моего здоровья никому нет дела. Не думаю, что Саранцев с Синюгиной самовольно устроили эту проволочку. Им приказали тянуть, вот они и «тянут резину».
Здесь умирают от неоказания помощи
В Ленинском райсуде Ростова-на-Дону, где мне продляли меру пресечения, следователь Уразова подтвердила, что в связи с ухудшением здоровья мне необходима госпитализация. Судья Бандовкин посчитал, что моих «болячек» недостаточно для освобождения из-под стражи. Мне непонятна логика этих бездушных людей. К совести призывать их бесполезно.
Поверьте, я не один здесь с такими серьезными заболеваниями. Есть обвиняемые и с худшим состоянием здоровья. Но и их не отправляют на лечение. Мой сосед по камере, тоже из военных, вот уже который месяц не может уехать в тюремную больницу МОТБ-19. Однажды у него так подскачило давление, что кровь фонтаном хлынула из носа. Вызвали Синюгину. Они осмотрела Геннадия Болдырева и посоветовала лечь на спину, чтобы остановить кровотечение. Этот совет не помог больному. Он часа два простоял перед умывальником, промывая нос холодной водой. Обещание отвезти его в больницу Синюгина так и не выполнила.
Перед тем, как сесть писать материал, прочитал в «Московском комсомольце» о смерти адвоката Магнит-ского в СИЗО. Международный шум вокруг случившегося до сих пор не умолкает. У нас с Магнитским болезни схожи. Он также, как и я, постоянно писал заявления об ухудшении здоровья во все инстанции. И что? Сейчас ищут крайнего.
Пока нашли одного – замначальника СИЗО «Бутырка» по лечебно-профилактической работе подполковника Дмитрия Кратова. Медицинский работник признался, что должного оборудования в больнице «Матроссской тишины» нет. Проблема там также и со специалистами. Практически все то же самое, что и в ростовской тюрьме. Есть ли здесь смертность? Есть. Заключенные умирают и зачастую от того, что им вовремя не оказали квалифицированную медицинскую помощь.
А кто ее будет оказывать? Как-то попросил измерить мне давление. Сопровождавший меня медработник долго смотрел на прибор, затем, повертев его в руках, спросил сам себя: «А где здесь груша для накачки воздуха?». Когда он понял, что прибор электронный, пообещал измерить давление после изучения его инструкции.
В СИЗО-1 практически все заключенные занимаются самолечением. Им с «воли» родные передают необходимые лекарства.
Если заключенный под стражу настаивает на стационарном лечении, то его сначала вывозят для освидетельствования в те лечебные учреждения, с которыми заключен договор СИЗО-1. Меня тоже вывозили в такие места. Визуальный осмотр, к примеру, в онкологическом диспансере провели в течение пяти минут и… дали ложное заключение. На УЗИ сначала увидели кисту на почке, а когда их «попросили», то в медицинском заключении написали, что ее нет. В военном госпитале это медицинское заключение было опровергнуто полностью. Зная, что документ, выданный онкологическим диспансером 15.02.2012 года № 115 недостоверный, тем не менее, следователь Уразова постоянно на него ссылается, утверждая, что состояние моего здоровья удовлетворительное. В то время как о перечне болезней, которые выявили при тщательном осмотре в военном госпитале, Уразова умалчивает. Ей поставлена такая задача – любыми путями подольше удержать меня в СИЗО-1.
Поверьте, на того, кто попадает в СИЗО, ни конституция, ни презумпция невиновности, ни зарубежные конвенции не распространяются. Здесь ты – бесправный зек.
Продолжение следует.