Спасительная проверка
Не так давно в СМИ прошла информация о голодовке заключенных в одной из новочеркасских колоний. Осужденные якобы жаловались на неоказание медпомощи, нарушения при получении ими посылок, были недовольны завышенными тарифами на телефонную связь. В колонию выехали сотрудники прокуратуры Ростовской области и региональной прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, которые по итогам проверки заявили: нет ни нарушений, ни голодающих.
Член общественной наблюдательной комиссии ГУ ФСИН по Ростовской области, глава союза «Женщины Дона» Валентина Череватенко еще до инцидента говорила в прессе, что жалобы от осужденных поступали уже несколько раз. Также они заявляли о нарушении прав на переписку и на получение копий судебных материалов, нормативных документов.
В народе говорят, что нет дыма без огня. Сайт «161.ru» опубликовал объяснение сестры одного из осужденных: голодовка была, ее прекратили в день приезда прокурора. Так или иначе, резонанс со стороны властей последовал, проверка обычно бывает на пользу. Об этом рассказал и Павел Парфененко, которому предъявили сфабрикованное обвинение и кинули за решетку следственного изолятора. Позднее Новочеркасский суд отменил решение мирового судьи и полностью оправдал Павла. Но он успел отбыть наравне с зеками четыре месяца. Первый раз постельное белье ему выдали через два с половиной месяца заключения, ожидая большую проверку.
Тогда все обитатели СИЗО получили новенькие простыни и полотенца. До этого в его камере, где проходят карантин, у кого-то были серые тряпки в качестве простыней, от них отрывали полоску – так получалось полотенце. У других не было и такого богатства. Спать ложились на голые матрасы. Неизвестно, сколько им десятилетий и как их применяли, потому что заполнены они то вполовину, то жуткими комьями. Пожалуй, клопов в них больше, нежели ваты. Поэтому приходилось заправлять штаны в носки и так ложиться спать. Причем по очереди.
В тесноте и в обиде
Камера с шестнадцатью нарами (узкие койки из «уголка») в день подселения туда Парфененко вмещала двадцать пять обитателей. Павел помнит периоды, когда их там было до сорока шести. Кому не хватило места на ночь, оставался за столом играть в шашки и нарды. Впрочем, днем спать даже выгодней – клопы менее агрессивны. Антисанитария – обычное состояние той камеры. Павел говорит, что им там клопов погоняли всего раз за два с половиной месяца, так лучше бы не тревожили насекомых – те только злее стали. Обитатели камеры пытались самостоятельно проводить дезинфекцию, когда родственники в посылках передавали им средства бытовой химии. А чистить раковину приспособились зубной пастой.
Если бы не помощь с воли, деться от антисанитарии было бы некуда, только множить ее. Ведь в баню за весь проведенный в изоляторе срок Павел попал пару раз, столько же раз – на прогулку. На это же время он получил набор средств гигиены: кусок мыла, тюбик пасты и станок для бритья (только бриться им было проблематично уже с первого раза – тупой). Не все добровольно содержат себя в порядке. Когда в камеру попал бомж, мужчины усадили его, обрили голову, дали мыло, сами нагрели воду и приказали: батя, отмывайся, воняешь сильно!
В общем, по мере возможности, люди поддерживали свое существование вблизи человеческих норм. Хотя существует такой документ: Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы РФ. Например, пункт № 16 обязывает: при поступлении в СИЗО подозреваемые и обвиняемые проходят первичный медицинский осмотр и санитарную обработку. Следующий, семнадцатый пункт обещает, что все получат постельные принадлежности, а при необходимости – одежду установленного образца. Конечно же, постельное белье выдают не для того, чтобы человек сидел с ним под мышкой всю ночь, предполагается обеспечение спальным местом. Подробно описано право сохранять здоровье: подозреваемые и обвиняемые обращаются за медицинской помощью к медицинскому работнику СИЗО во время ежедневного обхода им камер, а в случае острого заболевания – к любому сотруднику СИЗО. Сотрудник, к которому обратился подозреваемый или обвиняемый, обязан принять меры для оказания ему медицинской помощи – это пункт № 127.
А если все это не выполняется, как быть? Можно жаловаться. Только вот на утренних обходах от устных жалоб отмахивались, рассказывает Парфененко. А написать не на чем – не выдавали бумагу и ручки. Несмотря на существование пункта № 47: для написания предложений, заявлений и жалоб подозреваемым и обвиняемым по их просьбе выдаются письменные принадлежности (бумага, шариковая ручка). Упомяну еще и пункт № 134, дающий право на ежедневные прогулки всем без исключения, даже водворенным в карцер. Почему же на карантине содержат хуже, чем в карцере?
Общественников – в камеры
Еды было: ешь – не хочу. Что отражает не только достаточное количество пищи, но и ее качество: есть, и правда, Павлу не хотелось, даже очень голодному. Несколько лучше стали кормить после карантина, в камере № 229, где он провел оставшиеся полтора месяца до справедливого суда. Несколько раз давали молоко, а в месиве, очевидно, каши попадались куски куриных лап и крыльев. Прогулки стали ежедневными, баня – по нормативам, раз в неделю, число обитателей соответствовало числу коек.
Хорошо бы выяснить: почему в СИЗО не хватает лекарств? Учреждения УФСН плохо обеспечивают медикаментами или лекарства на каком-то этапе распределения исчезают? Фонд мог бы провести финансовую ревизию. Если государство не считает нужным давать туда больше элементарной зеленки, аспирина, общественная организация поможет, добавит. «Даже шоколадка к празднику для заключенного – счастье; вы не представляете, как там ждут посылок – в них ведь съедобные продукты в отличие от «оконной замазки» с плохо ощипанными лапами. Так получилось, что о моем заключении родственники долго не знали: меня арестовали в кабинете следователя, отобрав телефон. Первая посылка от сестры мне пришла уже после карантина, на четвертом месяце пребывания в СИЗО. Передать не могу, насколько она меня растрогала…»
Мы беседуем с Павлом о прокурорской проверке колонии. Парфененко мечтает: если у меня будет фонд, мы сможем создать общественную комиссию и потребовать, чтобы она зашла в камеры, а не слушала заключенных в опрятном нейтральном помещении. И принять по итогам проверки правовые меры. Еще важно оказать заключенным поддержку по составлению юридических бумаг – многие ли знают, как защитить себя от беспредела? «Я вообще хочу поработать с теми людьми, чтобы доказать, что нарушения при ведении уголовных дел – это не единичные ошибки или недоразумения, а массовое явление», – строит планы Парфененко.