Русская душа «сестер Карамазовых»

Независимый театр «Человек в кубе» соединил фольклор и балаган, Англию и Италию, домру и барабаны. Получилась русская народная психоделика. Получилась «Птицына сказка», спектакль о нежности и счастье, об отчаянности и бесшабашности русской души, открытой для экспериментов.

Частный театр «Человек в кубе» – это независимое творческое объединение, основанное в 2005 году как школа актерского мастерства. Первый спектакль «Девочки» по произведениям Тэффи и Улицкой дал толчок к трансформации школы-студии в полноценный театральный коллектив.
По словам режиссера театра Катерины Рындиной, основная творческая концепция театра – совмещение режиссерской работы, вокала, пластики и интересных произведений (синтетический театр). Работа коллектива направлена на разрушение межжанровых границ и поиски новых форм в театральном искусстве. Истоки театра стоит искать в ранних постановках Ленкома, а также в творчестве Мельницкого, у которого Катерина училась. Все призвано соединиться и воздействовать на эмоциональную сферу человека.
Совсем недавно ростовчане смогли увидеть новую версию спектакля «Птицына сказка» в рамках проекта «Карамазовы-project» («Сестры Карамазовы»). Идея «Сказки» очень проста: счастье рядом. Сестры отправляются за счастьем в дальнее странствие, бурно делятся впечатлениями, но находят его… у себя в огороде. По сути же, «Птицына сказка», совмещающая в себе традиции фольклора и балагана, – это спектакль о русской душе, страдающей и ищущей. С этим же связано и название проекта.
Встретившись с труппой, я поняла, что сестры и в самом деле очень разные. Композитор и домристка Наталья Воробьева любит экспериментировать, например, играть рок-н-ролл на русских народных инструментах. Музыкальный стиль «Птицыной сказки» девушка определяет как русскую народную психоделику. Хореограф Тамара Костина-Рязанцева использует движения в стиле джаз-модерн и контемпорари. Она воспитывает годовалого ребенка и учится жонглировать детскими игрушками.
Первый вопрос – режиссеру театра Катерине Рындиной.
– Катерина, в «Птицыной сказке» все так хорошо заканчивается… А в жизни, по-твоему, часто бывают хэппи-энды?
– В жизни их не бывает совсем, потому что жизнь – это процесс. И каждый хэппи-энд может перерасти во что-то не очень хорошее. Это в природе человека – ходить, что-то искать, хотя то, что ему нужно, где-то рядом. Но если не будет этого поиска, ничего не будет. Никаких душевных открытий.
– Как балаганная традиция, которую ты используешь, помогает совершать эти открытия?
– На первый взгляд, в балагане все непонятно, но, если разобраться, это четко выстроенная структура. Эта форма вызывает много эмоций, положительных, отрицательных, любых. Эмоциям посвящен наш новый спектакль, который появится ориентировочно в декабре. А через чувства человек приходит к каким-то мыслям. К этому мы стремимся.
– Режиссеру-женщине сложнее чего-то добиться, чем режиссеру-мужчине?
– Сложнее. Например, на режиссерский факультет ГИТИСа на шесть мест принимается только одна девочка. Даже если приедет двадцать суперталантливых девочек.
– Каким ты представляешь своего зрителя?
– Я за то, чтобы спектакль смотрели все. Это полезно. Ходят на нас совершенно разные люди – те, кому интересно что-то новое, кто просто искренне любит театр и эксперименты. Публика совершенно разная по возрасту и социальному статусу. Приходят также те, кто считает себя «ростовским интеллектуалом». В этом больше понтов, модно говорить: «Я читаю Стругацких». Но есть разница: читать Стругацких и говорить, что ты их читаешь. Умный человек никогда не будет кичиться этим. Ему просто незачем. Мы адекватны и не позиционируем себя как нечто новое и исключительное. Есть коллективы, которые нам интересны, например, театр из Алма-Аты. У них важную роль играет импровизация. Это здорово, это по-живому. Мы абсолютно негламурный проект, но мы никому себя навязчиво не противопоставляем, просто делаем так, как видим, не пытаясь подогнать себя под какие-то рамки.
– Город вам помогает чем-нибудь?
– Нет. Начинаешь стучаться в какие-то двери, и везде тебе отказывают. У всех государственных структур очень четкие рамки, в которых они работают. И в этих рамках может работать только человек, находящийся в этой структуре. Другим хода нет. Или должна быть уйма денег, чтоб как-то влиться.
Звездой вечера была вокалистка и сценарист Лера Василенко. Лера попала в театр года три-четыре назад, вначале преподавала вокал на курсах Катерины. По профессии пиарщик, Лера пишет рассказы, похожие на верлибры. «Птицына сказка» – ее первый опыт как сценариста. С Катериной пересекаются творческие идеи, и то, что режиссер хочет видеть, Лере несложно раскрыть в тексте. По роли она младшая сестра – добрая и глуповатая, в жизни – открытая и ранимая.
– Лера, «Птицына сказка» пронизана русскими народными мотивами. Близок ли тебе фольклор и что ты в нем находишь для себя?
– Фольклор – для меня святое. У меня нет любимого персонажа, но мне нравятся все эти лешие, домовые. Люблю славянскую культуру и увлекаюсь ей. Думаю, русские народные сказки – это то, от чего можно отталкиваться как от классического варианта. И на базе этого можно делать все, что угодно. Бывает, что фольклор опускают до чего-то лубочного, это тенденция, и люди, которые пытаются ее обойти, действовать по-своему, мне интересны.
– На выступлении было видно, что ты выкладывалась по полной. Очень устала?
– Я не могу сказать, что я сильно устаю физически. Устаю скорее эмоционально, как и весь коллектив. Нервы! Волнуешься, что будет со звуком, какие новые сюрпризы готовит нам какой-нибудь клуб. Отдыхаю во сне. Сны – отдельная тема для размышлений, они дают иногда идеи для творчества.
– В твоих текстах много нежности. Кажется, что у современных людей на нежность времени совсем не осталось…
– Нежность сейчас перерастает в тихое отчаяние. Отчаяние от того, что ее не могут не то что выразить, а даже осознать. И тогда нежность перерастает в просьбу, а это уже не очень приятно.
– Ты считаешь себя глубоко чувствующим человеком?
– Я действительно глубоко все воспринимаю, иногда это причиняет боль, но я рада этому и не хочу это отпускать. Можно перестроиться и воспринимать все легче, но, как только у меня это получится, я потеряю свое видение происходящего. Тогда придется обходить какие-то подводные камни, на которые я наталкиваюсь сейчас и которые дают мне определенную пищу для размышлений и для творчества. Когда появляется опыт и человек начинает делать что-то через навык, для работы это хорошо, а для творчества – не очень. Поэтому нужно быть открытым, нужно переживать, нужно плакать.
В завершение статьи процитируем отрывок из Лериного «Монолога о нежности»: «Я могу все объяснить. Просто однажды я… проснулась. Если вдруг когда-нибудь вы почувствуйте боль где-то слева, под ребрами, и вдруг не сможете вдохнуть, вы сразу поймете: это нежность захлестнула вас. Пора проснуться.
Нежности не бывает много, нежности не случается чересчур, она течет между пальцами и растворяется в земле, прорастая острыми иглами, серыми скалами. На иглах танцуют девочки, раскидывают шары по полю: кто дальше, кто ближе, кто в цель, кто куда, плавно, резко, обездвижено, печально, улыбаясь только уголками губ. Девочки аккуратно поднимают ноги и снова опускают. Со смехом маршируют, втаптывая печаль в землю. Смешиваясь с нежностью, она пахнет свежим хлебом, остывшим кофе и еще немного – тем самым запахом, который давно забыт. В горле слезы, лентами на плечи, потоками красного чая затапливают ключицы, образуют озера, реки и горькие заводи непреодолимой ненужности для».

 

Фото Андрея ПОДКОВЫРИНА

Оставьте комментарий