Театр имени горького опыта

В центре Ростова-на-Дону стоит здание театра, которое прозвали в народе Трактором. В начале прошлого века Ростов называли и городом ветров, и воротами Кавказа, а вот с 1935 года стали уточнять: «Это там, где Трактор?..».

Исполнилось 75 лет со дня открытия здания ростовского театра

Театральная провинция

Не было бы счастья, да… помогла индустриализация! В 20-е годы в городе начали строительство колосса комбайностроения – завода «Ростсельмаш». В 1929 году задумали построить и театр. Большой краевой центр (по территории равный Франции вместе с Бельгией) практически не имел своего театрального здания. По свидетельству очевидцев, «то помещение, над которым красуется вывеска: «Театр имени А.В. Луначарского», пригодно для какой угодно цели, только не для театра». По их мнению, «больше всего это помещение напоминает предбанник семейной бани или вход в шашлычную». И члены Северо-Кавказского крайисполкома постановили: «Считать необходимым срочно приступить к постройке театра в г. Ростове».
Стремление ростовчан поддержали в столице. В то время в стране вообще возникла насущная потребность серьезного преобразования театрального искусства. В Москве стали осознавать, что «выработалось высокомерное отношение к театральной провинции».
Было решено построить в Ростове не просто театр, а самый большой («больше Большого»), и не только в стране Советов, но и во всем мире. Его планировали как самый оригинальный («мощный комбинат театрального искусства»), самый масштабный («здание и его планировка должны обеспечить полную возможность по-становки в театре большого индустриализированного спектакля, наиболее мощно и ярко отражающего установки революционного искусства») и, конечно же, самый красивый!

Сказано – сделано!

До сих пор поражает мысль авторов проекта Владимира Щуко и Владимира Гельфрейха соединить храм искусства с образом трактора. Но их идея на поверку не такая уж странная. В 1929 году Совет труда и обороны принял постановление об организации машинно-тракторных станций. И вся страна жила этим событием. Газеты были напичканы лозунгами типа: «Трактор – лучший агитатор за крепкий колхоз!», «Готовый трактор к косовице – новый удар по кулаку!». Символом перемен, происходящих в стране, стал трактор, «перепахивающий твердь вековых устоев». А по задумке архитекторов, здание театра должно было «бороздить просторы театральной нивы».
Стройку объявили тоже всесоюзной – в город стали съезжаться рабочие со всей страны. Были приглашены известные специалисты по работе с мрамором, мастера по шлифовке камня. Но главной гордостью был тот факт, что при строительстве не израсходовали ни копейки на импортные товары. Директор «Театростроя» товарищ А.М. Стамблер «открыл карьеры в Крыму и на Урале, где ломали мрамор, шлифовали стекло, лили медь и изготовлялись шпингалеты и ручки к дверям. Даже мягкая мебель с сидениями из красной кожи изготовлялась в мастерских театра». К работе были привлечены и медики: лор-врачи, окулисты, невропатологи, дабы «точно установить, какое освещение, какие цвета, какие формы дают наибольшие возможности советскому зрителю сосредоточить всю силу своего зрения и слуха на происходящем на сцене».
Не нашли только специалистов-акустиков, ведь лучшие из них были представителями опальной в то время церкви. А акустика – дело тонкое, можно сказать, ювелирное. Но в конце 30-х к этому вопросу отнеслись, мягко говоря, иронично.

В борьбе за искусство


27 ноября 1935 года театр был открыт. Всех заверили, что «величест-венное театральное здание, одно из лучших в мире по масштабу и оформ-лению, ярчайшее свидетельство огромных побед партии Ленина-Сталина и пролетарского государства».
Открытие театра превратилось в подлинное торжество. Первый день был посвящен чествованию строителей, которые соорудили уникальное здание. На торжественном собрании довели до сведения, что «на строительство здания было затрачено 20 млн рублей, пошло 7 млн штук кирпичей, 3 тыс. тонн гранита, 3 900 тонн мрамора, 8 тыс. тонн известняка и 500 вагонов металла». Главного инженера и директора стройки наградили легковыми автомобилями, а
А.М. Стамблера назначили директором театра.
На площади пылали костры, гремели оркестры, колонны демонстрантов заканчивали шествие плясками, песнями. Приветственные телеграммы прислали Алексей Толстой, Илья Эренбург, народная артистка республики Ольга Книппер-Чехова, маршал Советского Союза Семен Буденный, Константин Станиславский.
Первое время в театр ходили не на спектакли, а «по-смотреть здание, насладиться делом рук своих, ощутить мощь страны, в которой жили». Большой зрительный зал вмещал 2200 человек. Его сцена состояла из двух вращающихся кругов, большого и малого. Помещение для оркестра было рассчитано на 100 человек. Изумленный венгерский писатель Бела Иллеш писал: «Если будет показана война, то по сцене пройдет целая армия с кавалерией, артиллерией и танками. Если на сцене будет совхоз – целые тракторные колонны смогут продефилировать перед зрителями. Парашют? И это здесь не препятствие».
Зрители получили отдельный зал для концертов, фойе, театральный музей, ресторан, библиотеку, зал для курящих и просто для посетителей, желающих провести антракт в тишине. За освещение театра отвечала специальная подстанция, мощность которой была больше дореволюционной электростанции, дававшей свет для всего города.

Задумка не удалась

Однако выстроить театр таким, каким его задумывали, не удалось. Но в то время не было модным сознавать собственные ошибки… Вообще, зданию театра не повезло изначально. Само его местонахождение было сомнительным: строили на пустыре-свалке, где были и захоронения. Потом при строительстве несколько раз срывалась несущая конструкция. На завершающем же этапе произошла ссора партийных кураторов с автором горельефов, украшающих здание. Скульптор Сергей Корольков в один из моментов жесточайшего спора схватил лопату и… соскоблил одного из персонажей композиции. Вскоре ваятель уехал за границу, что в то время было равнозначно предательству, и на долгое время было запрещено даже упоминать его имя. На скульп-турных горельефах «Железный поток» и «Гибель Вандеи» запечатлена братоубийственная война, которая особо проявилась на Дону. Многие угадывают в их персонажах образы из «Тихого Дона».
Но все это ныне не очень существенно, кроме одного: в зрительном зале плохая акустика. Актерам приходится значительно повышать голос. Но в то время сей факт не сильно смущал. Ведь тогда всем в основном приходилось разговаривать лозунгами и призывами. Весь стиль жизни, его драматургия заставляла или подразумевала именно такой способ изложения мысли.
И тогда никто не обратил внимания на запись, которую сделал режиссер из Москвы Юрий Александрович Завадский, побывавший со своим коллективом на гастролях в Ростове: «…не завидую труппе, которая будет в нем играть». Но по иронии судьбы ровно через год после этого откровения режиссер вместе с частью труппы, которую возглавлял в Москве, был переведен на работу в Ростов-на-Дону. По одной версии – за неугодные творческие изыски, а по другой – «Завадский должен был показать пример в освоении огромной сцены».
Сегодня это тоже неважно. Главное, что столица Ростову-на-Дону подарила на четыре предвоенных сезона Марецкую, Плятта, Мордвинова… По сей день театралы называют этот период «золотым веком» ростовской драмы.
Вера Марецкая сыграла главные роли в блистательных спектаклях «Любовь Яровая», «Укрощение строптивой» и «Горе от ума». Здесь же у нее произошло и большое событие в жизни: она родила дочку. Николай Мордвинов сыграл заглавные роли в «Отелло» и «Тигран» и выезжал на съемки художественного фильма «Богдан Хмельницкий». В 1938 году Ростислав Плятт первым покинул Ростов. Этот актер автор строк: «Я другой такой не знаю сцены, / Где так плохо слышен человек».

Зияющая рана

Четыре года режиссер и актеры
осваивали самую большую сцену. Завадский с коллегами победил пространство, объем, но только не звук. Кричать они так и не научились и в 1939 году вернулись в столицу. Оставшиеся артисты, костяк труппы, который перешел из драматического театра имени Луначарского, продолжали трудиться и искать новые, более совершенные формы освоения сцены-гиганта. Правда, это длилось недолго: через полтора года после отъезда Завадского началась война.
Во время войны даже был момент, когда линия фронта пролегала через театр. Ей послужил пожарный занавес. В феврале 1943 года фашистская зондеркоманда взорвала красавец-театр. И он 20 лет простоял зияющей раной в центре города. Только в 1963 году его смогли восстановить и частично перестроить. Но это уже другая история.
Сведения об уникальном здании теперь можно встретить в любом архитектурном справочнике. А в Лондонском мемориальном музее в разделе «Русское зодчество» представлены два экспоната: макеты Собора Василия Блаженного и здания театра имени Максима Горького.

Оставьте комментарий