Жизнь в оккупации

«Вот говорят: «Ростов – город воинской славы», но с этим можно поспорить: боев в Ростове не было, были отдельные стычки. В первую оккупацию немцы вообще зашли неожиданно, бомбежек не было…» – рассказывает Эдуард Петрович Кольцов, бывший разведчик, человек, который в 1956 году, возможно, предотвратил начало третьей мировой войны, убив известного английского диверсанта-подводника Лайонела Крэбба… А во время оккупации Ростова-на-Дону немцами Эдуард Петрович был обычным десятилетним мальчишкой, смотревшим на войну детскими глазами.

Витька Черевичкин и Витька-Ферзь

Ростов-на-Дону оккупировали два раза, первая оккупация длилась восемь дней, вторая – 205 дней. Эдуарду Петровичу, жившему тогда на 32-й линии, первая оккупация запомнилась гибелью Вити Черевичкина, расстрелом жителей дома Богораза (дом на пересечении сегодняшних улиц Нижней Нольной и Советской) и разведкой боем на 36-й, 37-й и 40-й линиях. «Наши солдатики прорвались к нам, ждали, наверное, подкрепления, а подкрепления не было, и они все погибли, всех их перестреляли», – рассказывает Эдуард Петрович. Потом немцы вывели на улицу и все население ближайших домов, убили всех, кому было больше 16 лет.
В те же дни гитлеровцы расстреляли всех жителей дома Богораза. Этот дом назывался так потому, что там жил профессор Богораз. Однажды он ехал на трамвае и, не имея охоты возвращаться к дому с 1-й линии, где была остановка, спрыгнул (тогда трамваи были открытые) и попал под трамвай. Потом он сам себе (!) ампутировал обе ноги. Благодаря этому профессору дом так и прозвали. А жители этого дома погибли вот почему. «Был такой парень Витька по прозвищу Ферзь, – продолжает рассказ Эдуард Петрович. – Он еще до оккупации где-то достал винтовку и хвастался этим. Было ему лет тринадцать, наверное. Вот он залез на чердак дома Богораза, а по Александровскому саду, теперешнему парку Черевичкина, в это время шел немец-офицер. Витька стрельнул – и попал. Мальчишка убил немецкого офицера и сам испугался, бросил винтовку на чердаке и сбежал. Куда он делся, никто не знает, никто его потом не видел. Немцы же начали выяснять, кто стрелял. Собрали всех жильцов того дома, что напротив пароходства, и всех – и женщин, и детей – расстреляли».
Знал Эдуард Петрович и Витю Черевичкина. По его словам, совсем он не такой был, как в песне Антона Никифорова: «Жил в Ростове Витя Черевичкин / В школе он отлично успевал / И в свободный час всегда обычно / Голубей любимых выпускал». «В школе он не успевал, потому что туда не ходил, голуби у него были породистые, а вот сам он был настоящий хулиган, шантрапа, – утверждает Эдуард Петрович. А потом, улыбаясь, добавляет: – Впрочем, и я был не подарком».
Маленький Эдик и его друг Толик ходили на 40-ю линию. Там жил мужчина, который держал кроликов. Кролики прорыли нору с выходом прямо на улицу, и ребята это знали. Брали дома какую-то ботву для приманки, клали перед выходом из норы и ждали. А когда кролик вылезал, крали его. Своровав очередного зверька, Эдик с Толиком пошли по улице Софийской (ныне Первомайской) и встретили Витьку Черевичкина. У Витьки в руке был голубь, которого он прижимал к себе, потому что было холодно – конец ноября. Ребята пошли втроем. «Дошли мы до 32-й линии, и я говорю: «Ребята, у меня кролик что-то мерзнет, пойду я домой», – вспоминает Эдуард Петрович, – и поднялся к себе на квартал. Проходит буквально минут пятнадцать, как вдруг Толик мне в окно стучит. Смотрю – вид у него какой-то испуганный. Он мне: «Витьку немец застрелил!». Объясняет, что подошел к ним, наверное, офицер, потому что носил кожаное пальто, и попросил у Витьки голубя. Может, тоже голубятник был. А Витька разве голубя фашисту отдаст? Тогда немец схватил Витьку за руку, а Витька раз – и укусил его, и немец ему прямо в центр лба пулю всадил. Витька упал и так и замерз с голубем в руке. Подходить к нему не разрешали. А на следующий день, по-моему, в город уже наши вошли».

«Немцы были нормальные…»

На вопрос «страшно ли было, когда немцы Ростов оккупировали?» Эдуард Петрович задумчиво отвечает: «Правду сказать, немцы нормальные были». В доме, где жили Кольцовы, расквартировали трех гитлеровцев. Один немец жил у Кольцовых, другой – у их соседки, а третий, офицер-чех, – у жильцов наверху. «Там жила девчонка, ей было лет семнадцать, шустрая такая, – рассказывает Эдуард Петрович. – Она этому чеху (не помню, как его звали, кажется, Клаус) и говорит: «Клаус, ты сала не ешь» – «Почему?» – «Потому что, когда наши будут идти, тебе нужно будет пятки салом мазать».

Не боялась. Он поднимал указательный палец вверх и говорил: «Нельзя так говорить». А «наш» немец так даже и хорошего много нам сделал. Было ему около 40 лет, он по-русски плохо говорил. Мою мать звали Тоня, а он ее называл «Тонна», и мы смеялись, говорили: «Ну, мам, ты у нас целая тонна». Вот он как-то раз пришел к матери, пытался что-то объяснить: «Тонна, нужно два…», – долго жестикулировал, а потом взял бумажку и нарисовал мешок. Показывает на него: «Два». Мать достала ему два мешка. И что вы думаете? Он принес нам два мешка картошки! Вот еще было дело. Утром он вставал, мать ему делала чай, а у него был хлеб, густой-густой. Нам тогда казалось, что этот хлеб может храниться годами. И чех ломтик этого хлеба отрезал мне, ломтик – сестренке моей, себе и мазал мясным паштетом, что в его пайке выдавали. О, для нас это было такое лакомство!».
Описывал Эдуард Петрович и то, как их с другом однажды поймали немцы за воровство. Недалеко от их дома располагался двор, где немцы часто собирались и пели. Свои вещмешки они складывали под забором, а забор тот, сами понимаете, весь с дырами, щелями был. Среди прочего лежал у немцев очень вкусный сыр в тюбиках, вот на нем-то Эдик с товарищем и попались. «Один из них взял автомат, говорит: «Будем стрелять!», – а мы давай хныкать, – смеется Эдуард Петрович. – Он нам подзатыльники дал, и догнать нас уже нельзя было, так быстро мы бежали. Казалось бы, жулики – возьми и расстреляй, но он же видит, что дети».

Военные «деликатесы»

Воровали Эдик с Толиком в то время, надо сказать, частенько. Все для того, чтобы выжить. «Один раз я из аптеки стащил большие коробки с какой-то мазью и английские булавки, – признается Эдуард Петрович. – Так мы живы остались благодаря этому! Мать ходила на менку куда-то в село, и вот за эти мази – люди ж там работают на воздухе – и за булавки приносила потом муку, пшеницу, хлеб…».
Раздобыл мальчишка однажды и несколько мешочков с дробью. Она тогда была на вес золота у тех, кто имел оружие. Мать Эдика продавала тогда ее стаканами, очень дорого. Тем, что получала взамен, кормились.
«А еще как-то раз я с Толькой пошел грабить Завод шампанских вин, – продолжает Кольцов. – Мы взяли с собой чайник, большой, литров на пять. Приходим, а там – бочки катят, вино льется. Ну, мы чайник подставили, разные вина туда набрали. Пришли домой. «Давай попробуем!» А вино сладенькое, вкусное. И мы с Толиком напились. Наши матери пришли, а мы на полу лежим, они к нам – а от нас спиртом несет, и вино в чайнике. Двое суток мы потом проспали».
Ходил Эдик и к мыловарне. Там стояли большие цистерны, на дне которых были осадки постного масла. Мальчишка принес тогда домой полведра масла, это была настоящая радость, ведь готовили в основном на машинном масле. Ходили ребята и к железной дороге, туда, где сгорело несколько эшелонов пшеницы. «Мы эту пшеницу отправляли в Германию до последних мирных дней, наши эшелоны еще шли в Германию, а немцы уже заходили в Россию», – вздыхает Эдуард Петрович. Ребята разгребали горелую пшеницу, находили поцелее, коричневую, из нее-то и делали лепешки. Так и жили.
«Нас, конечно, спасал Дон, – объясняет Кольцов. – Ловили раков, рыбу. А зимой мы ходили с топором туда, где были перестрелки, где лежали застреленные лошади. Мы отрубали этим лошадям ноги. А летом уже всякая трава на свет вылезала. Мне бабушка всегда говорила: «Эдик, никогда не уезжай из Ростова жить. Ростов тебя и прокормит, и сохранит». И это правда: наша земля такая».

Свидетели «змиевского» расстрела

Вторая оккупация Ростова была не только продолжительнее, но и страшнее. Именно тогда было уничтожено более 20 тысяч евреев в Змиевской балке. Эдуарду Петровичу, вернее, мальчишке по имени Эдик тогда довелось стать очевидцем этих событий.
«Рядом с нашим домом жила еврейская семья. Там была девочка Сонечка, наша ровесница. Когда немцы объявили, что всем лицам еврейской национальности нужно явиться на сборные пункты с вещами для переселения в целях безопасности, в этой еврейской семье, видно, заподозрили что-то неладное. Но тогда многие поверили немцам, поверили и родители Сонечки, люди далеко не глупые, учителя, кажется. Однако что-то их беспокоило, и они попросили наших матерей – мою, Толькину и еще одного нашего товарища: «Пусть у вас поживет девочка, а мы как устроимся на новом месте, так ее заберем». Соня осталась у нас.
В то время обо мне в Нахичевани говорили так: «Ты Кольцова Эдьку знаешь? Ну, тачка у него своя». У меня был велосипед: рама, два колеса, руль и сиденье из деревяшки. Мне его отец еще до войны на толкучке купил. Тогда это была «тачка». Вот, значит, решили мы с Толиком посмотреть, как там наши евреи собираются. Сели на велосипед – и за ними. Ближайшим пунктом сбора от нас был стадион «Ростсельмаш» (сейчас «Олимп – 2»), что по 22-й линии. Когда мы туда подъехали, уже собралась толпа. Подъезжали крытые грузовики. Пишут, что евреев раздевали – это неправда. И что душегубки там были, тоже неправда. Евреи садились в эти грузовики. Мы подождали, пока «наша» семья туда залезет, заприметили машину – и за ней. Ехали-ехали и добрались до самой Змиевки. А там – два немца с автоматами, и машина с нашими евреями прошла, нам же эти немцы проехать запретили. Ну, мы взяли левее и заехали с другой, западной, стороны к этой яме. Положили велосипеды, залегли, наблюдаем. Грузовики с евреями все подъезжали и подъезжали. Вдруг подъехала еще одна крытая машина, оттуда вылезли немецкие солдаты с автоматами и начали евреев стрелять. Постреляли всех, осмотрелись: может, кто живой остался, а мы – скорей на велосипеды. Попали с испугу в «Красный город-сад», где площадь Дружинников сейчас, заблудились там и только к вечеру попали домой. Родители, конечно, уже с ума сходили. А когда мы рассказали им о случившемся, они нам наказали: «Боже вас сохрани, никому ни слова!». Вот так и попали мы с Толиком в свидетели».

Освобождение запомнилось хлебом

«Соединения 2-й гвардейской и 51-й армий 12–13 февраля 1943 года освободили Новочеркасск и станицу Аксайскую и к утру 14-го вышли на рубеж «Родионово-Несветайская – Волошино – Каменный Брод – восточная окраина Ростова». Ростовская группировка войск противника оказалась охваченной с трех сторон. В два часа ночи 14 февраля она начала отходить на северо-запад. Войска 28-й армии во взаимодействии с соединениями 51-й армии 14 февраля полностью очистили Ростов-на-Дону от немецко-фашистских захватчиков». Примерно так описано освобождение нашего города от немецких оккупантов в учебниках истории. Но для маленького Эдика Кольцова, как, наверное, и для других жителей, выглядело оно по-другому.
«Было очень снежно, – припоминает Эдуард Петрович. – Чтобы защититься от бомбежек, мы ночевали под кроватью. Кровати были с металлическими сетками, и на них лежали толстые перины. Говорили, что если бомба упадет, то она задержится в вате. (Кстати, кресты из газетной бумаги клеили на стеклах окон также в целях защиты: взрывная волна выдавливала стекла, и если на окне была наклеена газета, то все осколки повисали на ней, и люди не страдали.) И вот рано утром мы лежим и слышим «хрум-хрум, хрум-хрум» по снегу. Я спрашиваю у матери: «Что там? Так много идет людей», а она тоже не поймет, в чем дело. Начало светать, она подошла к окну и как закричит: «Наши!». Шли ребята-сибиряки, они все были в полушубках, с автоматами (тогда автоматы только появились), они все потом полегли под Таганрогом…
Несколько человек зашли в наш двор, развели костер, чтобы приготовить еду. У них не оказалось соли. Она тогда была очень ценной. И мать вынесла им полстакана соли. За это они подарили ей огромный каравай хлеба, которым их угостили, когда они шли через сельскую местность. Этот каравай разделили поровну на всех детей, что были в нашем доме. Каждому досталось по краюшке. Сейчас шоколад никто не ест так, как мы тогда ели этот хлеб».

Фото взяты с сайта
www.waralbum.ru

Оставьте комментарий