Со времени начала реорганизации сельского хозяйства прошел не один год. С вымиранием колхозов и совхозов все сельчане должны были получить землю. Так правительство надеялось поднять сельское хозяйство на новый, «рыночный» уровень. Однако некоторые жители деревни оказались не собственниками земли, а пострадавшими. Наглядным тому примером служит ситуация в одном из поселений Неклиновского района Ростовской области.
В Платовском сельском поселении Неклиновского района остались без положенных им паев работники социальной сферы. Они вынуждены до сих пор обивать пороги кабинетов и тратить время на судебные тяжбы. Но сельчане, трудившиеся в учреждениях здравоохранения, связи, торговли и образования, еще не теряют надежду на получение своей земельной доли.
«Людей просто ввели в заблуждение, – поясняет депутат Платовского сельского поселения Александр Дешин. – При «распаевывании» колхоз выделил сельчанам 806 гектаров земли. Те жители, которые работали непосредственно в колхозе, землю получили. А сотрудники инфраструктуры – нет. Бывшее руководство колхоза и администрации поселения мотивировало отказ от выдачи им паев так: «Не положено по закону». В те времена было не принято проверять и ставить под сомнения слова власть имущих. И, хотя люди не видели этих законов, они поверили руководству на слово».
Конечно, если бы тогда работники инфраструктуры эти законы увидели, не остались бы они без положенной им земли. Ведь, как минимум, два законодательных акта четко прописывают, кому положено выдавать земельные паи (Указ президента РФ от 2 марта 1992 года № 213 «О порядке установления норм бесплатной передачи земельных участков в собственность граждан» и Постановление правительства от 4 сентября 1992 года № 708 «О порядке приватизации и реорганизации предприятий и организаций агропромышленного комплекса»).
Многие сельчане столкнулись с откровенным нарушением своих прав. Зинаида Михайловна Чернявская чувствует себя «обманутой вдвойне». «Когда колхозную землю делили на паи, – рассказывает она, – меня и еще нескольких работников социальной сферы вызвали в сельскую администрацию. Главой поселения на тот момент был Виктор Соколов. Он спросил нас о том, нужны ли нам паи. Естественно, ответ с нашей стороны был положительным. Нас попросили подписать бумаги – якобы в подтверждение того, что мы хотим получить свою долю. Позже нам показали участки, предложили выращивать на них сахарную свеклу, но просили подождать». Так, по словам Зинаиды Михайловны, «подождать» руководство администрации просило каждый раз, как только пайщики заводили разговор об обработке своей земли. Потом… эта земля оказалась «неясно чьей»: то ли проданной «на развитие поселения», то ли распаеванная между колхозниками. А Зинаиде Михайловне и еще нескольким ее односельчанам в получении земельных паев вдруг отказали – «не положено по закону».
В подобной ситуации оказалась и работник торговли с тридцатипятилетним стажем Надежда Владимировна Проценко. Она тоже когда-то «поверила на слово» и слишком поздно узнала о своих правах пайщика. Надежда Владимировна – коренной житель Платовского поселения. Здесь же жили и ее предки – они, кстати, стояли у основания колхоза. «Мой дед, – говорит Проценко, – считался по тем временам «середняком», и он для зарождающегося колхоза отдал практически все свое имущество: землю, скот, инвентарь». Вспоминает Надежда Владимировна и свои детские годы: она была школьницей, но вместе с однокашниками и учителями помогала колхозу «ради общего дела», как тогда было принято. За работу дети получали пышку и стакан молока.
«Мы помогали выращивать и убирать хлопок, – вспоминает Проценко. – Я и потом, когда уже работала продавцом, помогала колхозу. Это коснулось всех сотрудников инфраструктуры… Значит, мы нужны были до тех пор, пока нужен был наш труд. Мы же никогда не отказывались работать: сколько жили на этой земле, столько и трудились, только теперь остались без земли».
