Когда мы сделали запрос в донской полицейский Главк, чтобы получить заверенные копии телесюжета, в котором полковник полиции Грачев заявил о том, что меня «задержали с поличным» (взяткой в один миллион рублей), то получили весьма характерный ответ. Полицейские сообщили, что завис компьютер, поэтому произошел сбой, и данный файл с записью навсегда исчез из полицейской базы. Слава Богу, что в телекомпании сохранились исходные данные, и моим коллегам удалось воспроизвести на диск сюжет с ложными сведениями, которые сообщил в эфире Грачев. За эту грязную клевету мы еще посудимся с бравым полисменом. Но на данном этапе меня волнует не столько суд, сколько непорядочная позиция тех, кто готовил этот заказной ролик, а потом спрятал концы в воду.
Как я посмотрю, в судебно-полицейских ведомствах постоянно что-то пропадает. Мы уже писали, как в судах исчезают уголовные дела. Тем же, к сожалению, страдает и полиция. И дело тут, надо полагать, вовсе не в сбое компьютера, а в подборе кадров. Еще раз остановлюсь на старшем следователе ГСУ ГУ МВД РФ по РО Светлане Уразовой. Оказывается, меня не первого она «бросила» за решетку по указанию старших начальников. Уж не знаю, чем они ее так застращали, что в СИЗО-1 города Ростова-на-Дону Светлана Александровна постоянно приходит в подавленном состоянии и с дрожью в руках. Сама заявляла, что не желает участвовать в этом грязном деле, но начальство давит, не позволяет поступить по совести. Мы с адвокатами заявили ей десять мотивированных отводов, но со стороны Лапина никакой реакции.
Пришлось обращаться в Генераль-ную прокуратуру РФ по поводу возбуждения в отношении Уразовой уголовного дела по статье 144 УК РФ («Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста») и статье 285 УК РФ («Злоупотребление должностными полномочиями»). После очередной встречи Уразова ушла со словами: «Наверное, на следующие следственные действия я не приду. Будет другой следователь». Тогда я подумал: «Если она в понедельник, то есть 23 июля 2012 года, не появится, то можно считать, что и в этой заказной цепочке произошел разрыв». Странное совпадение, но, как и у Лапина, в «компьютере» Уразовой произошел «сбой».
Она жаловалась, что некоторые записи нашего разговора с Козловым (это по его ложному доносу я уже семь месяцев нахожусь под стражей) пропали некоторые записи. Боюсь, что в ближайшее время она объявит, что утерян весь архив этого заказного дела. Могу предположить, что Уразову скоро начнут «прятать». А пока она будет находиться, к примеру, в отпуске – валить на нее все огрехи по ее расследованию и проведенных следственных действий.
По следственным действиям – отдельная песня. Остановлюсь лишь на некоторых из них. Как я уже писал, Уразова в течение более трех месяцев вообще не посещала меня. Вместо нее в следственный изолятор приходили «пугальщики» из МВД. Шла своего рода психологическая обработка. И когда Лапину, видимо, доложили, что я «созрел» для допроса и следственных действий, начала появляться Уразова.
Странный распорядок у этих горе-исполнителей. Уразова приходит строго один раз в неделю. Этого, видимо, хватает для того, чтобы обсудить и подготовить очередную гадость против меня. Не перестаю поражаться слабой профессиональной подготовке не только Уразовой, но и тех, кто ее рьяно толкает на должностное преступление. От злости, что у них не получилась провокация против меня, стали отыгрываться на семье. И опять же, через Уразову. Мало того, что пошли звонки моему внуку, что его дед никогда не выйдет из тюрьмы, так еще устроили слежку за передвижением дочери. Стали проводить с ней беседы не в служебных кабинетах, а в подъезде дома, где она проживает. Зная, что семья осталась без кормильца, арестовали мой расчетный счет, куда поступает военная пенсия. Вот уже три года моя военная пенсия находится под пристальным вниманием председателя Ростовского областного суда Виктора Ткачева, как и те гражданские дела, по которым предъявляются иски ко мне и изданиям, которыми руковожу. Козлов, по ложному доносу которого сижу, тоже вышел в число обиженных. Пока нахожусь в СИЗО, он спешит с исками в суд, чтобы взыскать с меня баснословные суммы. За убийство или пособничество дают от силы 100-150 тысяч рублей. Коллеги в Москве ужаснулись, когда увидели взысканные с меня и изданий, которыми руковожу, суммы компенсаций «морального вреда».
Буквально на днях получил новый иск от Козлова. Видимо, в Новочер-касске эти иски уже не принимают, так он сдал его в Ленинский районный суд города Ростова-на-Дону. Надеется, что судья Галкина закрыв глаза удовлетворит его исковые требования. Зная ее профессиональные навыки, не думаю, что она пойдет против совести и закона. Смею предположить, что иск Козлова передадут более податливому судье. Как это не раз уже бывало. Так с чем же пришел в суд Козлов? Оказывается, он внимательно изучил мою статью в газете «Уполномочен заявить» (№ 25 от 27 июля 2012 года) и не заметил в тексте, что я дословно описал его негативные высказывания в адрес «Единой России» и Президента России, как он оскорбительно отозвался о заместителе председателя Правительства РФ Владиславе Суркове, назвав его «получеченцем», исказил умышленно его фамилию и т.д. Кстати, как мне стало известно, все эти записи попали на стол этого высокопоставленного члена Правительства страны. Он их изучил и направил в Генеральную прокуратуру РФ. Думаю, что в скором времени придется ответить не только Козлову, оскорбившему первых лиц государства, но и тем, кто его пригрел и использовал в качестве провокатора. Я в рамках закона обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела против Козлова за ложный донос. Однако ни Лапин, ни Ткачев на это заявление не отреагировали. Позволили сделать отписку Уразовой, которая скрыла факт негативного высказывания со стороны Козлова. Зато бредовые иски Козлова получают «зеленый свет». За что он требует взыскать 1 млн. 200 тысяч рублей с моего информационно-правового центра и такую же сумму с меня лично? Судите сами. В материале «Полицейско-судебная травля продолжается» он усмотрел оскорбительную строчку: «Снарядили спецаппаратурой своего агента и провокатора Козлова». Не с этим вам, господин Козлов, надо обивать пороги в судах, а бежать стремглав в прокуратуру и следственные органы и оформлять явку с повинной, как можно скорее давать признательные показания относительно той грязной лжи, которую льете на Владислава Суркова и Дмитрия Медведева. Не мешало бы сдать и журналистские документы, которыми бравируете, но к которым не имеете никакого отношения. На наш запрос, имеется ли в Госдуме РФ спецкор по фамилии Козлов, мы получили отрицательный ответ. Удивляюсь, как Лапин и Ткачев могут работать с таким бездарным провокатором.
С Козловым мы еще встретимся на очной ставке. Вот только Уразова его почему-то скрывает. Водит мне для оговора каких-то сомнительных лиц. Некоторых из них я вижу впервые в жизни. Когда я понял, что Уразову истина не интересует, а интересует грязное исполнение заказа, то заявил, чтобы все очные ставки проводились с записью на видеокамеру и диктофон. Проносить диктофон в СИЗО-1 моим адвокатам она запретила. Хотела исключить и видеокамеру. Пришлось после письменного ходатайства уйти со следственного эксперимента. Надо было видеть ярость Уразовой. Она начала громко, на весь изолятор кричать, грозилась, что проведет следственные действия без моего участия. Пожаловалась на меня руководителю СИЗО-1, надеялась на то, что он поддержит произвол. Не вышло. Заместитель начальника учреждения, побеседовав со мной, признал, что я действовал в рамках закона. По его указанию меня отвели в тюремную камеру. По пути следования у меня спросили: «Если она и в следующий раз не принесет видеокамеру, вы снова уйдете?» – «Конечно», – ответил я. Кто-то должен таких, как Уразова, учить элементарным нормам закона.
Через неделю состоялась очная ставка с лжедоносчицей Дегтяревой. На следственные действия Уразова прибыла с опозданием на три часа. Все это время мы с адвокатами истекали потом в душной комнатушке. Когда терпение лопнуло, приняли решение разойтись. Меня отвели в камеру. Буквально за полчаса до обеденного перерыва снова вывели на очную ставку. Оказывается, пришла Уразова. Объяснять, почему опоздала, она отказалась. Тогда я заявил ходатайство об обеденном перерыве и отправке меня в камеру для приема пищи и лекарства. Уразова в резкой форме отказала мне в этом. У нее снова прорезался голос. Стала кричать, угрожать, что очную ставку проведет без меня. Пришлось ей объяснить, что распорядок дня СИЗО-1 никому не позволено нарушать. Конвой подтвердил мою правоту. Уразова записала, что перерыв был связан с заявлением адвокатов. О том, что она пыталась сотворить беззаконие, – ни слова. Лжесвидетель Дегтярева, которую она инструктировала более 3-х часов, запуталась в своих показаниях. Всех удивила ее фраза: «Видела Толмачева мельком». Хотя ранее, на допросах, она утверждала, что встречалась со мной, даже называла даты этих встреч.
При включенной камере Уразова говорила полушепотом. Обычно она таким, еле слышным, голосом говорит в судах на очередном продлении моей меры пресечения. На этот раз камера запечатлела сговор Уразовой с теми, кто меня оговаривает. Мне и моим адвокатам пришлось заявить ей очередной отвод. Кажется, двенадцатый по счету. Обидевшись на нашу принципиальность, Уразова сказала, что следующая встреча состоится через неделю.
После ее ухода у меня состоялась встреча с руководством СИЗО-1. Мои адвокаты и лично я написали заявление об ухудшении моего здоровья. Я настаивал и продолжаю настаивать на моей срочной госпитализации. Уразова запретила вывозить меня в военный госпиталь, где 3,5 месяца назад мне сделали сложную операцию. Заключение опытнейших хирургов она не признает. Она верит тем, кто может запросто белое назвать черным, выдать ложный документ по той или иной болезни. Исходя из этого, мне хотелось бы знать, кто ответит за то, если со мной что-то случится. Ни Уразова, ни другие уполномоченные лица письменных ответов не дают. Болезнь же тем временем прогрессирует.
А в минувший понедельник, 23 июля 2012 года, состоялись очередные следственные действия. Уразова, как всегда, опоздала на три часа. На этот раз она привела с собой лжедоносчика Погибу, которому в свое время я помог спасти его бизнес. Теперь за это спасение он платит мне черной неблагодарностью. Уразова несколько раз выходила с ним из следственной комнаты в коридор и, видимо, наставляла, что он должен говорить. И он стал говорить. Только не о том, что я якобы вымогал у него деньги, а о своем неприязненном отношении ко мне. По сути, ни на один вопрос адвокатов директор строительной компании «Славяне» не смог ответить. Неудобные для него вопросы Уразова сразу же отводила. Особенно, когда шел разговор о долгах Погибы информационно-правовому центру за рекламно-полиграфические услуги, которых его фирме было оказано немало.
Так вот, чтобы не рассчитываться с ИПЦ, он решил откликнуться на призыв заместителя начальника ГУ МВД РФ по Ростовской области полковника полиции Грачева написать заявление «пострадавшим» от Толмачева. И Погиба написал бездоказательное заявление. А взамен, наверное, получил заверение, что его не привлекут к ответственности за наглую ложь. Когда лжедоносчик Погиба ушел, мне рассказали, что он прибыл в СИЗО-1 в сопровождении трех вооруженных полицейских, которые его охраняют после покушения весной этого года. Именно тогда из-за него погиб молодой парень, которого он использовал и как водителя, и как телохранителя. И ради спасения своей шкуры Погиба готов оговорить любого.
Перед уходом Уразовой я попросил ее дать мне письменный ответ на ходатайства, составленные мной и моими адвокатами. На что она ответила: «Получите по почте». За семь месяцев, что сижу в тюрьме, я так и не получил от нее ни одного ответа. Даже невооруженным глазом видны злоупотребления следователя служебным положением. В последнее время у нее стали пропадать вещественные доказательства по уголовному делу. Пришлось перед каждым следственным действием заявлять ей отвод. Не разрешает она и встречу с родными, запрещает свидание с внуком. По закону разрешено проходить на свидания с детьми, а она отвечает, что нет. Зная, что у меня обострились хронические заболевания, она не разрешает мне выезд в военный госпиталь для продолжения курса лечения.
Затягивает Уразова встречу с нотариусом для выдачи доверенности моей жене. Если нам удастся разблокировать незаконно арестованный мой пенсионный счет, то деньги из кассы без нотариально заверенной доверенности жена получить не сможет. Других источников дохода у моей семьи нет. Вот вам показательная расправа Ткачева и Лапина над моими родственниками и близкими. Но такой беспредел, согласитесь, долго длиться не может. Мое обращение к президенту России, опубликованное в предыдущем номере, уже возымело действие. Все документы по Ткачеву и Лапину, которые организовали против меня эту провокацию, уже переданы в Москву и находятся в высших государственных инстанциях страны.
А тем временем по Ростову-на-Дону поползли слухи, что меня убили в камере следственного изолятора. Что, на мой взгляд, подтверждает: ткачевско-лапинская провокация подошла к своей завершающей стадии. Но своих позиций я не сдам – даже под угрозой смерти! Буду до конца бороться с теми, кто не хочет жить по закону.