Грех жаловаться на отсутствие информации в СИЗО-1. За новогодние праздники ее столько поступило, что не знаю, с чего и начать. Пожалуй, сделаю общий экскурс по той «фактуре», которой владею, а уж потом остановлюсь на персоналиях. Начну с того, кто сидит в наших тюрьмах. И за что.
Ну, прежде всего, российские тюрьмы – интернациональны. Здесь вместе сидят русские, украинцы, грузины, армяне и т.д. Наряду с ними встречаются (правда, в единичном количестве) и представители, так сказать, дальнего зарубежья: например, Израиля или Турции.
Под грифом «Секретно»
Чаще других в наших тюрьмах можно встретить граждан Украины. Кстати, в уголовном кодексе этого суверенного государства такой «народной» статьи, как 228 УК РФ, нет. Вернее, статья «по наркотикам» есть, но в тюрьмах по ней томятся не более пяти процентов от всего закрытого контингента. Зато наиболее «сильные» статьи – за мошенничество, разбойные действия, убийство. В России же все наоборот. За мошенничество или убийство дают не более десяти лет. А вот за наркотики «лупят» до двадцати лет. Недавно статью 228 УК РФ в очередной раз ужесточили: теперь по ней можно запросто получить вплоть до пожизненного срока.
Я, разумеется, не против борьбы с наркоманией. Но что делают полицейские службы по контролю за оборотом наркотиков? Кого бросают в тюрьмы? Почти ежедневно приходится сталкиваться в СИЗО-1 с теми, кто обвиняется по статье 228 УК РФ. Это обычные граждане, против которых зачастую уголовные дела были сфабрикованы. Зато ни одного наркобарона здесь нет. Конечно, легче дело сфабриковать, подбросить белый порошок, чем проводить кропотливую работу по выявлению настоящих преступников, которые распространяют наркотики, получая за это огромные барыши. А простой смертный – беззащитен, у него нет денег, чтобы откупиться. Этих людей, обвиняемых по статье 228, уже угробили, посадив «на иглу». В тюрьме их добивают, вместо того чтобы лечить.
Раньше, бывая на серьезных совещаниях, просил руководителей правоохранительных органов поделиться статистикой, сколько находится за решеткой тех, кто в Россию тоннами ввозит наркотический дурман. Ни разу не получил таких данных. Как наркополицейские арестовывают «крутых» поставщиков зелья, только в фильмах показывают. У нас же наркодилеры под грифом «секретно» находятся. Попробуй, тронь, самого посадят. Кто же будет рубить голову курице, если она несет золотые яйца? С мошенниками у нас также большие перекосы. Те, кто регулярно дает «откаты», в тюрьму, как правило, не попадают. Здесь в основном «парятся» предприниматели, которые своим умом и трудом достигли больших вершин, принесли пользу государству, но отказались «оборотням» в погонах платить мзду. По надуманным обстоятельствам их бросают в тюремную клеть. Можешь, правда, не сидеть: называют сумму – и ты на свободе. Но не все могут утолить жажду грабителя в один миллион долларов. Частями мзда не принимается. Поэтому сидят люди в следственном изоляторе по пять и более лет. Пока не произойдет варварский дележ их имущества.
Содержание в изоляции
А теперь поговорим о самих тюрьмах. В них арестованных, как сельдей в бочке. В СИЗО-1 я познакомился с Д., который этапом прибыл из псковской колонии строгого режима. Там он просидел 7,5 лет из 8-ми. По УДО (Условно-досрочное освобождение – Прим. авт.) выйти не дают – много замечаний имеет. Таким предписано трубить, что называется, «от звонка до звонка». Если не «придумают» еще какую-нибудь статью. Д., по-видимому, «придумали», если доставили этапом из Пскова в Ростов-на-Дону, где он раньше жил. А значит, могли по наводке найти «свидетелей», которые расскажут то, чего он не совершал. Вот и гадает парень: зачем его доставили в ростовский «централ» и что молодого человека ждет впереди? Колония, где он отбывает наказание, рассчитана на 600 человек. Сейчас там заключенных находится в два раза больше. Работы никакой: целый день осужденные валяют дурака. Они просят администрацию занять их работой. Тщетно. Три раза в день построения. Остальное время прожигается впустую. И на такие «курортные» условия тратятся огромные народные средства! А отдачи, увы, никакой… Если в России более 1,5 миллиона осужденных, то нетрудно подсчитать затраты на одного заключенного в день, месяц, год. Цифры получаются ошеломляющие – миллиарды рублей.
Как-то с одним из руководителей ГУФСИН попытался развить тему на предмет улучшения содержания обвиняемых и подозреваемых под стражей. Надо, говорю, для них сделать спортивный зал, улучшить качество приготовления пищи, просветительскую, в конце концов, работу проводить. Чиновник, казалось, почти согласился, но потом стал оправдываться: дескать, на эти цели средства не предусмотрены.
Но ведь замкнутое пространство не может действовать положительно. Не все обвиняемые выдерживают длительное пребывание в заточении. Порой люди сходят с ума, вешаются, получают неизлечимые заболевания (такие, например, как туберкулез или ВИЧ). Бесчеловечность изоляции проявляется во всем. Встречал заключенных, у которых во время пребывания в тюрьме были похоронены родители, жены, дети. Скажите, вот что мешает следователю проявить гуманность и отпустить человека проводить родных в последний путь или получить квалифицированное лечение в тех медицинских заведениях, где его могут оказать?
Наказание по подложным основаниям
Но вернемся к наркотической статье 228 УК РФ. Случай свел меня с молодым парнем Антоном Дроздовым из Таганрога. В свое время его отец служил в Советской армии, и Антон с родителями проживал в Архангельске. Но когда отец умер, а матери по состоянию здоровья врачи порекомендовали переехать на Юг, они перебрались в город Чехова. Здесь они столкнулись с беззаконием и поборами сотрудников правоохранительных органов.
Особенно «доставали» мать, начинающего индивидуального предпринимателя. Когда она не смогла вовремя отдать «оборотням» в погонах мзду, они пригрозили, дескать, пожалеешь. Разве тогда мать Антона могла подумать, что угрозы со сторон полицейских реальные. За сыном начали следить, выяснять, с кем он встречается, как проводит время. Тогда Дроздов работал сотрудником коммерческого предприятия ООО «Институт безопасности бизнеса». Вот строки из характеристики, которую выдал генеральный директор Каменева: «Трудолюбив, обладает высокой работоспособностью, всячески поддерживает работу компании. В том числе и во внеурочное время. Обладает следующими качествами: добросовестным отношением к работе, стремлением к повышению квалификации и профессиональному росту. Претензий и замечаний к работе сотрудника не было». Но кому нужен такой положительный герой, если поставлена задача опорочить и растоптать строптивую семью. С особым рвением за это грязное дело взялся старший оперуполномоченный Таганрогского МРО УФСКН РФ по РО майор полиции Белашов. Читал его липовые рапорта на имя подполковника полиции Коженко, а также материалы суда. Из чего делаю вывод: операция по задержанию Антона Дроздова готовилась бездарно. В роли закупщицы наркотических средств Белашов привлек невесту Дроздова Анастасию Костенко. У Антона были серьезные намерения, думал даже жениться. А вот показания в суде самой Костенко: «Дроздов Антон мой друг. Он, бывало, заходил ко мне домой. Бывало, что оставался у меня переночевать. У нас с ним общие друзья. Ранее я встречалась с Антоном. Потом мы расстались». Что толкнуло девушку на то, чтобы опорочить своего, как она говорит, друга? Закрадывается мысль, что Костенко полицейские на чем-то подловили. А затем начали шантажировать. А, может, никогда не работающая женщина таким образом, «сдавая» друзей, зарабатывала на жизнь?
Исследуя официальные документы, нахожу объяснение Костенко. Ей, оказывается, вдруг захотелось купить порошок, поднимающий настроение. Как она пишет, купила его за тысячу пятьсот рублей 10.12.2009 года. Потреблять его не стала, а сразу отправилась в наркоконтроль. Там ее заявление с удовольствием приняли. А она в свою очередь согласилась участвовать в оперативно-розыскном мероприятии по задержанию ее близкого друга. Потом якобы Костенко сделала еще три закупки. И каждый раз велась видеосъемка и запись разговоров на диктофон. Однако когда в суде стали просматривать видео- и прослушивать аудиозаписи разговоров между Антоном и Анастасией, то никакого криминала там не обнаружили. А в проведении фоноскопической экспертизы судья отказал.
Интересно то, что с каждой встречи Костенко приносила в чайном пакете какой-то порошок. На встречу всякий раз ходила с одной и той же суммой в полторы тысячи рублей. Откуда у нее брались эти деньги? В суде установить не удалось. Сделали запрос в Министерство финансов РО: выделялись ли из бюджета области средства таганрогскому наркоконтролю? Госпожа Сверчкова (глава минфина) ответила, что ее ведомство такой информацией не располагает. Суд это также не принял во внимание. К сожалению, суд не принял во внимание и липовые рапорты майора полиции Белашова. В каждом из них имеются исправления, на которые суд также не обратил внимания. В общем, формальный подход во всем.
А что заставило судмедэксперта Гончарова плясать под дудку фабрикаторов дела? Когда адвокат Дроздова спросил эксперта, в каком месте он исследовал порошок, Гончаров ответил, что адреса точно не помнит. Зато тщательно изучив материалы исследования, адвокат Спичакова заявила суду, что Гончаров дал ложное заключение. Основание – ни сопроводительного письма, ни надлежащих справок в деле нет. Но парня засудили. Кассационная инстанция приговор утвердила. Была надежда, что при таких серьезных процессуальных нарушениях председатель Ростовского облсуда Виктор Ткачев отменит вынесенный приговор. Но господин Ткачев, видимо, и не читал материалы дела, отделавшись дежурной отпиской: «Наказание Дроздову назначено в соответствии с требованиями уголовного закона, с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления, данных о его личности, наличия отягчающих и отсутствия смягчающих наказания обстоятельств, является соразмерным содеянному осужденным и справедливым. Возбуждение по жалобе надзорного производства не нахожу». Комментарии тут, как говорится, излишни.