«ДОГОВОРЩИКИ» ИЗ ГСУ

То, что начальник Главного следственного управления (ГСУ) ГУ МВД РФ по Ростовской области полковник юстиции Бобела содержит непрофессионалов, убедился давно. С тех пор как заказное уголовное дело в отношении меня он передал от новочеркасского следователя Луканина (в отношении которого возбуждено уголовное дело за взятку в 600 тысяч рублей. – Прим. ред.) в руки слабо подготовленного в юридическом плане специалиста Уразовой. Где ее готовили для ГСУ? Какое высшее учебное заведение она заканчивала? На эти и другие вопросы уже продолжительное время пытаются найти ответы сотрудники следственного управления СКР по РО, куда я обратился с официальным заявлением.

Когда Уразова заявила, что она очно заканчивала Северо-Кавказскую академию госслужбы, у меня на сей счет закралось сомнение. Сделал запрос в данный вуз. Выпускницу с такой фамилией ни в списках студентов очного отделения, ни в списках слушателей заочного отделения не нашли. Причем с момента создания юридического факультета. Жаль, что до сих пор на хромающую в юридическом плане Уразову не обратил внимания ни бывший начальник ГУ МВД РФ по РФ генерал полиции Лапин, ни нынешний начальник ГСУ полковник юстиции Бобела. Кроме того, они повысили ее в звании – теперь она подполковник юстиции.

В ходе предварительного следствия Уразова совершила более десяти процессуальных ошибок. Понимая, что ее непрофессионализм раскрыт, она начала просить меня, чтобы я вышел на ее начальство с просьбой о замене следователя. Подал на имя начальника ГСУ ГУ МВД РФ по Ростовской области Бобелы более двадцати подобных ходатайств, но отставки Уразовой так и не последовало. Под давлением заказчиков она продолжает фальсифицировать документы моего уголовного дела.
Перед Новым годом она обратилась в Ленинский районный суд города Ростова-на-Дону с очередным абсурдным заявлением: попросила суд ограничить меня по времени (до двух рабочих дней) с ознакомлением с материалами уголовного дела. Вопрос рассматривал судья Шумеев, который на заседании всем участникам процесса задал простейшую арифметическую задачу. В данном уголовном деле 51 том. А в каждом из них 300 страниц. Условия СИЗО-1 позволяют продуктивно работать четыре часа. Вопрос: сколько рабочих дней потребуется для изучения всего уголовного дела?

Первой поднялась Уразова: «Думаю, что пять рабочих дней будет вполне достаточно, чтобы изучить все тома уголовного дела. Ранее заявленные мною два дня не соответствуют действительности. Прошу к ним прибавить еще три дня». Математические, как и юридические, пробелы Уразовой вызвали недоумения у судьи Шумеева. С тем же самым вопросом он обратился к прокурору облпрокуратуры Харитонову. Было заметно, что тому не хотелось подводить Уразову. Как-никак уже десять месяцев совместными усилиями пытаются «утопить» меня по заказному уголовному делу. И до заседания суда они, видимо, сошлись на единой цифре пять.

Что заставило Харитонова пойти вразрез обоюдной договоренности, одному ему известно. Но, тем не менее, его математический склад ума выдал двузначное число. Путем деления общего количества томов на два Харитонов получил двадцать пять дней. Он решил, что 600 страниц (это два тома уголовного дела) за четыре часа я вполне осилю. Хотя трудно представить, как это выглядит в реальности даже при чтении художественного произведения. Мне и моим адвокатам долго считать не пришлось. И судья согласился с нашими реальными расчетами – один том в день. Уразова и Харитонов на оглашение постановления 29 декабря 2012 года не появились.

К сожалению, не увидел я госпожу Уразову и после новогодних праздников. Вместо нее 9 января 2013 года в СИЗО-1 прибыл капитан юстиции Николай Чертенко. Наше знакомство с ним произошло в 15 часов. Николай Владимирович сразу перешел на договорный стиль разговора. Обещал, что за ускоренное ознакомление с томами уголовного дела он будет безоговорочно исполнять все мои ходатайства. Сразу дал свой сотовый телефон. Попросил, чтобы я сообщил его своим адвокатам. Кроме того, заверил, что все вопросы по моему делу будет закрывать он, капитан юстиции Чертенко. Хотелось бы верить этому молодому человеку.

Однако богатый опыт, полученный в журналистских расследованиях, подсказал, что искренностью здесь и не пахнет. Поэтому для начала я потребовал у Чертенко документ, который позволяет ему заниматься этим уголовным делом. Тот заявил, что служебное удостоверение сдал при входе в СИЗО-1, но ему нетрудно сходить за ним. Тогда я сказал: «Ваше удостоверение меня интересует меньше всего. Я хотел бы видеть распоряжение вашего начальства на ведение вами уголовного дела». – «Такое распоряжение имеется», – заверил Чертенко. Прошу его предъявить этот документ. Капитан юстиции показал на тома уголовного дела: «Где-то здесь».

Целый час Чертенко рылся в толстых книжках. Наконец, нашел постановление начальника ГСУ полковника юстиции Бобелы о включении его в следственную группу. «Согласитесь, – сказал я, – этот документ на данный момент не имеет юридической силы. Следствие уже закрыто. Я приступил к ознакомлению с материалами заказного уголовного дела». На что Чертенко ответил: «К следующему разу постараюсь подготовить соответствующий разрешительный документ. Пожалуйста, не отсылайте меня за ним сейчас, а то начальство будет ругаться. Вокруг вашего дела и так много шума. Проверка за проверкой проводится. Если бы я вел это дело, то такого беззакония уж точно не допустил бы».

В чем, например, Чертенко видел факты такого беззакония? Когда искал постановление Бобелы, то обнаружил, что Уразова арестовала мое имущество. «Сразу скажу, – декларировал Чертенко, – что она не имела право это делать. Подавайте на это самоуправство немедленно в суд». – «Подал, – говорю. – Но, видимо, Ткачев распорядился приостановить рассмотрение моего заявления». – «А кто такой Ткачев?». – «Еще пока председатель Ростовского областного суда». – «Ого, на кого вы замахнулись. Мы – люди маленькие. Занимаемся всякой мелочью. Тут мне попалось дело мошенников с недвижимостью. Вина полностью доказана, но арестовать их не дают. Вот как это понимать и расценивать?».

На этом рабочее время нашего свидания закончилось. Я успел прочитать всего 100 страниц из десятого тома уголовного дела. На прощание попросил сделать ксерокопию ряда постановлений, чтобы не переписывать их от руки.
10 января Чертенко снова пришел в СИЗО-1. Ксерокопии постановлений, конечно, не принес. Зато сразу стал предлагать различные варианты ускоренного прочтения уголовного дела. Допустим, я подписываю график ознакомления с пятнадцатью томами, а он устраивает мне встречу с близкими родственниками. «А вы законы читаете?» – спрашиваю капитана юстиции. – «Смотря какие». – «О содержании обвиняемых и подозреваемых под стражей, например». – «Впервые о нем слышу». – «Я это уже понял. Позвольте восполнить ваш пробел. В этом законе сказано, что я имею право на два свидания в месяц». – «Извините, не знал. Тогда предлагаю другой вариант: приношу вам газеты и журналы, а вы по три-четыре тома ежедневно будете приписывать».
– «Спасибо, в вашей услуге не нуждаюсь. Газеты и журналы мне доставляют по подписке. А вот насчет обострившихся заболеваний поговорить можно».

И я сообщил, что мне необходима срочная госпитализация. По пути на эту встречу, говорю, я заходил в медпункт СИЗО-1, где измерил артериальное давление. Оно оказалось повышенным: 160/100. Начальник следственного изолятора майор Саранцев заверил, что если будет разрешение от следователя, то меня незамедлительно вывезут в окружной военный госпиталь для обследования и дальнейшего лечения. За время нахождения под стражей был в госпитале дважды, сделали две операции. Предстоит еще одна. Поэтому на время лечения прошу освободить меня из-под стражи.

«Таких вопросов я не решаю, – развел руками Чертенко. – Но из уважения к вам обязательно переговорю с начальством. Хотя сомневаюсь, что оно пойдет навстречу. Меня и так отругали за вчерашний день – слишком мало, говорят, вы прочитали. Надо ускорить этот процесс». – «Объясните своим начальникам, что я ничего не нарушил. Один день – один том. Так установлено судом. Вы же сами срываете этот график. Приходите в СИЗО-1 хотя бы на два-три часа. Тогда дело будет двигаться быстрее. И не забудьте, пожалуйста, принести в следующий раз ксерокопии тех постановлений, о которых я просил ранее, а также разрешение на видеосъемку и допуск к уголовному делу. Договоримся так: если этих документов в следующий раз не будет, то и знакомиться с делом я не буду». – «Заверяю вас, что все принесу. По ксерокопиям вопрос, считайте, решен: сниму копии, и докладывать никому не буду. По видеосъемке тоже решу вопрос. И насчет госпиталя постараюсь убедить начальство. Чисто по-человечески они не должны препятствовать».

И вот настал день, чтобы увидеть результаты наших обоюдных договоренностей. Когда 11 января 2013 года я зашел в кабинет, где находился следователь, видеокамера уже работала. Чертенко, опустив глаза, сразу же задал провокационный вопрос: «Вы не будете знакомиться с томами уголовного дела?». – «Почему же буду? Хотя у меня и неважное состояние здоровья. Один том я сегодня осилю». Как бы в оправдание Чертенко сказал: «Разрешительных документов на видеосъемку я не получил. Буду добиваться, чтобы мне их выдали». На что я ему ответил: «Больше мы договариваться не будем. Встретимся, когда получу письменный отказ на поставленные мною вопросы. Когда вернулся в камеру, снова измерил давление. Оно повысилось. С помощью таблеток стал его сбивать. Медики СИЗО-1 не стесняются говорить о том, что из-за недостаточной профессиональной подготовки квалифицированную медицинскую помощь оказать они не могут. А вот Уразова и Чертенко в своей слабой юридической подготовке признаться боятся. Они по жизни привыкли договариваться и запугивать народ. Какое от этого они получают удовольствие? Не думаю, что моральное.

Оставьте комментарий