СИБИРЬ ЖДЕТ НОВОСЕЛОВ

В очередной раз, уважаемые читатели, я нахожусь в окружном военном клиническом госпитале. Не от хорошей, конечно, жизни. За плечами 9 месяцев тюремного плена. К сожалению, ткачево-лапинская провокация подорвала здоровье. Но это, надеюсь, временное явление. Военные медики приступили к моему лечению. Конечно, ходить в сопровождении пяти охранников на процедуры или прием к врачу не особо приятно. Сотрудники госпиталя, как служащие, так и военнослужащие, понимают, что в таких условиях я оказался по заказу Ткачева. Поэтому во всех процедурных кабинетах, да и на пути следования к ним, встречаю от людей, знакомых и не знакомых, доброжелательность и сочувствие.
Как только меня положили в госпиталь, у входа в хирургический корпус я повстречался со священником. Оказывается, на первом этаже ему выделили небольшое помещение под приход. Обратил внимание, что святое место не пустует. Люди тянутся к духовному наставнику, к добру. Отец Михаил, еще не старый на вид мужчина, с бородкой и добрыми глазами, подошел ко мне, взял за руки, прочитал молитву, затем перекрестил и пожелал скорейшего выхода из неволи. Оказывается, и он знает о том, что сотворили провокаторы.
Не думал, что пожилой лифтерше, которая ежедневно нас доставляет на
4-й этаж, тоже есть дело до моего ареста и моих болячек, приобретенных на военной службе. Призналась, что плакала, когда узнала о моей смерти в СИЗО-1, когда меня якобы убили в камере. Сошлись на том, что если я здесь стою, значит, буду долго жить, причем, назло всем тем, кто пытается унизить и обобрать простой народ, развалить наше государство.
Пока ждал лечащего врача, обслуживающий персонал сообщил мне новость. Оказывается, следователь Уразова появилась в госпитале, проснулась после глубокой спячки. В течение почти месяца ничего не делала, несколько раз в СИЗО-1 назначала следственные действия и сама же их срывала. А если к этому прибавить еще три месяца, которые ушли, что называется, коту под хвост, то могу предположить, что такие длительные перерывы берутся для консультаций и согласований по заказному уголовному делу.
Если говорить о самом уголовном деле, то оно недавно побывало в Москве. Вернулось с массой указаний по устранению допущенных следствием правовых ошибок. А в военном госпитале следователь появилась, чтобы допросить хирурга, который в марте этого года сделал мне сложную операцию.
Странный человек эта Уразова. Конечно, военврач не рассказал мне, о чем шла беседа. Но было заметно, что он глубоко удивлен посещением следователя. Уверен, что на этот необдуманный поступок ее направили заказчики. Только не пойму, для чего? Если они хотят показать свою значимость, то это надо делать по-иному.
Устал вместе с адвокатами писать ходатайства о том, чтобы этого безграмотного следователя отстранили от дела. А господин Лапин снова и снова толкает ее на нарушение закона. Уразова сама просит постоянно заявлять ходатайства об ее отстранении от дела. Заявляем. А ее не отстраняют – «начальство против».
Буквально перед выходом газеты узнал, что следователь Уразова стала давить на врачей, чтобы меня побыстрее отправили в СИЗО-1. Не понятна последовательность ее действий. Ведь 25 июля она собственноручно написала, что мне требуется лечение в окружном военном госпитале. Правда, в СИЗО-1 она это постановление так и не направила. Пришлось отдавать руководителю следственного изолятора ксерокопию. И только после этого меня доставили на лечение. Только сдал анализы и получил назначение на лечение своих болячек, а Уразова уже торопит с моей выпиской.
Как и предполагал, нормально пройти лечение в окружном военном госпитале мне не дадут. В марте этого года, когда мне была сделана сложная операция, они тоже «доставали» хирурга требованиями, чтобы он разрешил отправить меня с не зарубцевавшимися послеоперационными швами с больничной палаты в СИЗО-1. Следователь Уразова постоянно названивала хирургу, грозилась его допросить. Но военный врач тогда не поддался на провокационные действия Уразовой. Он дал мне возможность стать на ноги. Но полностью пройти курс лечения мне, однако, не позволили. Реабилитационный период был прерван. Провокаторы настояли, чтобы я снова помучился со своими болячками в неволе. Но, когда мое здоровье резко ухудшилось, они струсили, долго совещались, кто возьмет на себя ответственность, если со мной что-то случится в тюремной камере. И решили отправить в госпиталь.
В минувшую пятницу, 14 сентября, в мою палату буквально ворвалась следователь Уразова. Меня в это время готовили к обследованию и возможной операции. Поэтому я лежал на кровати, принимал прописанные мне процедуры. Следователю за такое беспардонное вторжение в палату сделал замечание. К тому же и охрана ее не пропускала.
С порога она грубо заявила, что пришла ко мне не в гости, а будет проводить следственные действия. «Без адвокатов?» – спрашиваю. – «Вы что, отказываетесь от следственных действий?». – «Конечно, нет. Но мне хотелось бы ваши безграмотные действия ограничить рамками закона». – «Какого закона?». Для начала попросил ее ознакомиться со статьями 208-209 УПК РФ, где прописано: «Временное тяжелое заболевание подозреваемого или обвиняемого, удостоверенное медицинским заключением, препятствует его участию в следственных и иных процессуальных действиях, влечет за собой приостановление предварительного следствия. После приостановления предварительного следствия производство следственных действий не допускается».
Для тех, кто прислал Уразову в госпиталь, мое здоровье, чем оно хуже, тем им лучше. По-видимому, у них бальзам на сердце, когда они получают известие о том, что я нахожусь в следственном изоляторе и страдаю от болезней.
При справедливом, не предвзятом следствии, меня должны были давно освободить из-под стражи. Дать возможность и время на углубленное обследование, а затем и лечение. Вместо этого – конвой из пяти человек, строгий контроль за тем, что делают в лечебных кабинетах. Вот и Уразова в медучреждении хотела показать свою значимость. После того, как прочел ей ликбез по статьям УПК РФ, она вспылила, стала кричать, что сейчас зайдет в больничную палату с видеокамерой. «Не возражаю, – говорю ей. – Но как это беззаконие будет выглядеть? И кто за это ответит»?
После ее бурного всплеска эмоций, охрана вывела Уразову за пределы корпуса, где я нахожусь. Говорили, что она там простояла больше часа. Все с кем-то созванивалась. Но, видимо, ее начальники не рискнули взять на себя ответственность, за штурм лечебного учреждения. Ей поступила другая команда: идти в лечебные корпуса и своим присутствием повлиять на скорейшую мою выписку из госпиталя. Как мне потом сказали, Уразова покинула военный госпиталь в 17 часов. Так и не добившись желаемого результата.
Меня все убеждают, что не следователь творит это беззаконие. На него ее толкают. Знаю. Поэтому всем «доброжелателям» могу сказать одно – не дождетесь. Народ в меня верит. И я его не подведу. А ткачево-лапинским сподвижникам желаю только одного: сибирского здоровья, но только в тех краях. Здесь они себя уже показали.
Еще раз повторяю для таких, как Ткачев, Лапин, их провокаторов и лжедоносчиков: меня сломить вам не удастся. Не удастся запугать и военных медиков. Они, в отличие от вас, имеют светлые головы и золотые руки. Только благодаря этим военным хирургам и медсестрам удалось спасти сотни жизней наших солдат и офицеров. Они практически все прошли через горнило боевых действий Афганистана, Чечни, Грузии и т.д. Они могут гордиться своими показателями. Им благодарны сотни отцов и матерей. А ваши показатели, господа Лапин и Ткачев, только приносят горе людям. От вашей грязной работы люди в Ростовской области устали. Вот поэтому они и выходят с плакатами к вашим учреждениям. Требуют, чтобы вы быстрее покинули занятые посты.

Оставьте комментарий